Рубанок

Для кого-то спасение полный стакан,
Для кого-то важней наваждений дурман,
Но ни то, ни другое в итоге не выход
Для души, угодившей в пристрастья капкан.

Видел я за окном вчера пламя костров,
Их толпа разожгла для презренных врагов.
Сжечь хотели… Но только всю ночь проорали…
Лучше бы наготовили, блин, шашлыков!

В этом мире большом, всё – причина любви.
И любовь в нем причина всего. Посмотри,
Даже злоба, и боль, лишь ее отраженья,
В тех сердцах, что постигнуть любови не смогли.

Может надо купить мне срочно очки?
Или все ж, к окулисту стоит пойти?
Говорят, что отчетливо жизнь надо видеть,
А моя расплывается, как ни смотри…

Если часто твой взор застилает печаль,
Если сердце давно превратилось в хрусталь,
Если кажется жизнь лишь напрасным страданьем –
Ты дурак! И тебя мне ни сколько не жаль.

Если не было б Зла, если не было б Лжи,
Что с одной Добротой бы мы сделать смогли?
Как бы в праведных, мы измеряли б святость,
Если б все были равно грехов лишены?

Божественные Силы тонких планов, быть учите послушной вновь, опять…
Осознанно гнать мысли – тараканов, чтоб я могла все точно принимать,
Что шлете мне из глубины Вселенной, чтоб интересен стал земной мой путь…
Благодарю Творца миров нетленных…мог и не той страничкой шевельнуть
Он в книге жизней, в хрониках Акаши, а перст его коснулся и моей…
И тех, кто дорог мне…и стала нашей судьба из сонма интересных дней.

О, чудо Жизнь! Загадка для умов. Ведь многие и не подозревают
Какая честь...

Кто ты себе: слуга иль господин?
Поймешь, когда останешься один,
Но путь земной пройти не торопись,
Есть на Земле немало Палестин.

Упавшего в дороге, подними,
Уставшего от жизни обними,
Взгляни в его усталые глаза,
Зажги надежды новые огни.

Хайям ты вечно женщин славил,
В их честь всё рубаи слагал
Красавицу с вином превыше ставил
И петь им гимн нигде не уставал.

Что жизнь Хайям? Кусок ожившей глины.
Тщеславием, гордыней заражён,
В стяжательстве не разгибает спины,
Ты веришь - поумнеет он?

Веками оставался ты в забвенье,
Твой прах смешался с глиной, но кувшин,
Народ-гончар восстановил и Музы пенье,
С кувшина вырвалось как заточённый джин!