Розово-белое

Сирени праздничный салют
вдруг вспыхнул сам собою.
Хватило несколько минут
влюбиться нам с тобою.

Мы, словно плыли, в облаках
и в запахе душистом
и наломали впопыхах
букет большой, пушистый.

И всё кругом - одна сирень
сиреневая с белым.
В сиреневый тот майский день
ломал её я смело.

И утонул в её цветах
и растворился в гроздьях.
Цветы, как звёздочки в губах
От счастья пересохших.

Цвела сирень и в этот Май
сиреневая с белым
и снова, я её ломал
тебе, моей несмелой...

За белыми домами
Это стихотворение об Урале, о городе Кунгуре


Даже в солнечный день
Влажный сумрак в логу.
Я сверчков стрекотень
За собою влеку.

Подперев косогоры,
Скачет зайцем тропа,
За далеким забором
Слышен стук топора.

И блеснет ненароком
По траве шальной луч,
Рыжим солнечным оком
Подмигнув из-за туч.

Из-за белых домов
Эхо слышно в логу
Сквозь туманную сень
Раздается: - Ау!

На белых страницах - изгибы чернил.
Заперты двери.
Если ты скажешь, что всё позабыл
Я не поверю.

Пусто и гулко в бездушной груди,
Приходит усталость.
Если ты скажешь мне: уходи -
Я не останусь.

Твой голос охрип и почти что угас -
Симптомы простуды.
Если ты скажешь мне: помни о нас -
Я не забуду.

Всё, что ты в памяти сохранил,
И мне будет сниться:
Усталый забор синих чернил
На белых страницах.

И я в своей памяти сберегла
Всё, что осталось:
Ночные...

Нет, не наскучил мне ваш белый свет,
Да просто накатило чет,
Бывает, помнить не приходиться побед,
Бывает, разум сердцу врет.

Бывает, выйдешь поздно в ночь,
Без видимой на то причины.
Из дома, где ни сын, ни дочь
Не ждет чуть поседевшего мужчину.

Бывает, пробежишь по пустырю,
Как в беззаботном и далеком детстве,
Бывает, закричишь «Люблю!»,
Как тем дождливым днем невесте.

Бывает, что охватит дрожь
И не отпустит до утра из плена,
Воспоминаний рой и ложь
Ее… И расставанья...

Как печален голос белых лебедей,
Улетающих в высь небесную.
Исчезая как стая бледных теней,
Поют они песнь неизвестную.

В какую незримую светлую даль
Уносят их взмахи крыл?
О, как мне чего-то безудержно жаль,
Когда они плачут навзрыд!

Быть может о том, что с любовью своей
Расстался один из них,
А может о том, кто горькой слезой
Капнул на печальный стих.

Взлетают они, как взлетает душа,
С легкостью белых снегов.
Полет их как будто дает нам шанс
Узреть свет иных миров.

О...

Черная шаль накрыла мою жизнь,
И нет ничего живого,
Дьявольская боль, умоляю - згинь,
Не трогай за чувства больного.

Вся жизнь моя - черно-белые дни,
Покрытые печалью и грустью,
Черные лебеди проплывают внутри,
Не покидая преданность чувству.

Но стоит ли чувство хранить,
Как напоминание о прошлом,
А просто - стоит ли жить,
Не думая, что это возможно...

Душу мою покинули яркие краски,
Белые лебеди вымерли все,
А сердце просто рвется на части,
И не чувствую я ничего...

На свете белом женщина жила,
Не молодуха, но и не старушка,
Она неунывающей была,
Такая пышечка и хохотушка.

Она неунывающей была,
Такая пышечка и хохотушка

Жила, не зная горя и тоски,
Детей растила, всюду поспевала,
Читала лишь романы и стихи,
А по ночам сама стихи писала…..

Читала лишь романы и стихи,
А по ночам сама стихи писала…

Жизнь солнечной всегда казалась ей,
Любила она матушку-природу,
Любила долго по лесу бродить,
Костер любила и речную воду.

Любила долго по...

По ровному, снежному полю,
По белой ладони земли
Зайчонок скакал, устремляясь на волю,
Она так манила вдали.

Манила чернеющим лесом
На кромке равнины седой.
Зайчонок петлял, задыхаясь от стресса
Погони, грозящей бедой.

Скакал, утопая в холодном
Пуху белой птицы зимы.
Сердечко рвалось, предвкушая свободу –
Не к ней ли стремимся и мы?..

01.2004

И нелепо, и неумело
прохожу из сезона в сезон.
Но ношу в своей рученьке белой
цвета фукси в горошинку зонт.

И мне мало заботы, что небо
не расщедрится даже на дождь.
Веселее мне так. Моя треба,
чтобы мир был немножко похож

на мультяшный - забавный и милый.
Я раскрашу его - вот мольберт,
а потом когда высохнут краски
упакую в бумажный конверт.

И оставлю лежать среди книжек,
пусть пылится, но если тоска
вдруг позарится на улыбку
то достану его. Но пока -

в...

Я звуки извлекал всегда в миноре,
Когда куплеты выл на весь квартал,
Когда вопил про дружбу в детском хоре,
Когда с высокой сцены рок визжал.

Но что-то вдруг с годами надломилось,
Махнул на всё дрожащею рукой.
Не в радость метры, терции не в милость,
Лишь горечь с неприкрытою тоской.

Сломал гитару, продал барабаны,
Сорвал, скурил и выблевал вокал.
А дальше – водка, шлюхи, рестораны,
В которых неизвестно что искал.

Но разве песню горечью отравишь?
Усядусь вновь за старенький...