Рожь

- « Как от людей ты далека,
Отбилась, видно, ненароком!
Непроторённа, нелегка
Твоя тропа и одинока!
Как ты слаба, тебя мне жаль,
Ведь ждёт тебя одна печаль!»-

Козе бродячей проблеяла
Гордячка, стадная Овца:

- « А повидала я немало,
Клянусь от нашего лица!
На ляд какой ты вверх ползёшь
По круче скользкой и опасной?
Пусть не теперь, но упадёшь, -
Любой Овце ведь это ясно!
Жить без загона? Без ворот?!
Без Пастуха ж ходить опасно!
Кругом травы невпроворот...

Звонких звёзд каблучки маркируют четырёхмерный
часовой механизм чёрного неба, чередуя, на глаз, заметки световых
лет – вековая тоска – на висках лежит снежная рожь, и завет атмосферного
ледяного огня, осколочно раздражая шагрень
обмороженной кожи. Тень тепла на двоих;
нервный тик тополей – это ветра северный ток; прорва
дрожащих тел на остановке, как дозировка незаконченных дел
с приставкой – пере – переждать, откосить ненадолго,
эдак, на год-другой, световой – а там, сединой зарастёт...

Славьте священную Россию!
Славьте день Победы светлой!
Войны мы не хотели, не просили.
Ты по одной щеке, второй…Ответь за это!

По городам и сёлам рвались танки,
Наши, вражеские – разве разберёшь?
Солдаты шли за милых женщин и землянки,
За мирный день и в поле рожь.

Умирать-то рановато, но никто не вспомнит,
Ведь это честь – погибнуть за своих!
Нельзя назад. Отстал на полдороги?
Вперёд. Как хочешь, но иди.

Ползти, бежать, стрелять, бежать…
Окопы рыть и хоронить однополчан.
И...

Рад я песне гуляющей вьюги....
За окном ночь рассыпала блеск...
А в дали - стоят сосны, как слуги -
Охраняя таинственный лес.
Не зовут меня чащи лесные...
В тайну снов не уходят следы...
И слова мои - дети немые,
Уж не греют озябшей избы.

Много дум я с тобою продумал,
И ложилась улыбкой строка!..
А теперь; почему-то угрюмой,
Стала песня моя - сирота....
Мы сегодня с тобою похожи -
В эту снежную, звонкую дрожь,
Но не стану я больше моложе
Даже если в снегах взайдёт рожь.

От...

Светилу небесному больше не спится,
Рисует веснушки на девичьих лицах.
Тают улики сбежавшей зимы,
Морозы и вьюги простили ей мы.

Очнулись от снежного плена поля,
Тепло черной пастью хватает земля,
Небритой щетиной пшеница и рожь
Скрывают от глаза озимую дрожь.

И в прошлогодней траве у оврага
Вербы пригрелись веселой ватагой
В пушистых мохнатых рубашках.
К солнцу раскрыта душа нараспашку.

Пробираясь вдоль забора, исполя, где рожь,
До макушки утром мокнет, наша молодежь.
Юбки, брюки к телу липнут, холодно, и что ж?
Ввечеру обратным курсом, слышится галдеж.

Если кто-то, для кого-то, средь снопов милей,
Что же, дело молодое, может им видней.
Блузки и штаны просохнут, но, на много дней,
Он запомнится любимой, помнит он о ней.

Мой успех - забытых дней страницы,
Мой успех - забытых слов следы.
Чтоб ни думал, чтоб ни делал,
Всё исчезнет - миражи…

Ничего, что нажито - немного,
В памяти храниться всё моё.
Ах, как хочется порой сначала
Закрутить своё житьё!

Вот бы всё своё перелопатить,
Всё исправить, всё предупредить!
Но ведь кто позволит мне такое?
Времени осталось мало жить…

Но и то, что мне ещё осталось,
Дай, Господь, секунды удержи!
Я, конечно, как и всякий странный,
Всё же верю в...

Как нелегко, едва сомкнувши веки,
Опять вставать, кормить и провожать.
Хоть хорошо, что в двадцать первом веке
Не надо в поле рожь серпами жать!

Всех проводив, не отдохнув ни сколько,
Себя в порядок надо привести,
А времени всего осталось только,
Чтоб на лицо хоть что-то нанести!

И вот пошла – сначала на работу,
Потом продуктов надо закупить,
Встречать детей, домашние заботы,
Да ещё мужа на ночь усыпить!

Но есть любовь – она даёт ей силы,
А красоты не надо занимать.
Ни разу...

Он вырвал с мясом боль и ночь,
разбив стекло рассвета,
он окунулся с головой
в кипящий жар души;
но ночь, как вошь, как шлюхи стон
в постели разогретой,
смеётся грязной тряпкой губ,
и тяжестью лежит
на срезе мутного зрачка,
на петлях ржавых шрамов,
где пустотой плюёт свеча
в глухой подвал рассвета,
где небо, бросив ляжки туч
на свой холодный мрамор,
достало солнца мятый луч,
и написало смерть.
Но из щелей червивых стен,
из всех продрогших окон,
течёт душа, как рожь, как...

Я пришёл к тебе,
а застал – дождь;
на холодных ресницах играла вода,
и следы на окне, словно спелая рожь,
превращали огонь
в бледно-ржавый туман,
превращали день
в мягкокожую степь.

Я пришёл к тебе, чтобы снова молчать,
из фарфоровых чашек пить посошок;
и венчать на царствие
жёлтый сентябрь,
и венчать, осокою,
сырость в глазах.

Я пришёл к тебе,
а застал – ночь,
что роняла чёрные слёзы ветвей,
что скрывала боль,
перейдя тишину,
а за болью – свет,
что укрылся от глаз.