Рождение всегда боль

Что день рождения у меня.
Об этом мир не знает.
У жизни равнодушный вид.

Сколько правды и боли в собачьих глазах?
Ты готов утопиться в своих же слезах.
Хоть животные и лишены дара речи,
Они будут всегда нас людей человечней...

За красивой оболочкой,
Зной пустынь иль зим мороз.
В песне бравой между строчек,
Боль невыплаканных слёз.

За напусканным весельем,
Пропасть грусти — в ней дна нет.
Буйство зверя — за смиреньем,
А за тьмою — слепит свет.

За вопросами ответы,
А за ними — вновь вопрос.
За замком — людей секреты,
Страх — за злобою угроз.

За работою — усталость,
За порядком — правил плеть.
За дорогой жизни — старость,
А за ней — обычно смерть.

В ночь уводит серый вечер,
Но за ночью — день...

Кошек здесь и собак постаревших,
Усыпляют гуманно — уколом.
Он забрав боль, подарит им вечность,
И покой смерти, тихой и скорой.

Верно всё, но я видел однажды,
Пса глаза, что на казнь обречён.
Больше слов, взгляд иной раз нам скажет:
Безнадёжности полон был он!

Есть у всех живых право святое,
До конца бой за жизнь продолжать!
Не сдаваться и смерть душой стоя,
Даже лёжа в кровати, принять.

Жизнь даётся нам всем не напрасно,
Ничего в мире нет без причин.
И должны за неё мы...

"Вид с трех сторон у меня чудесный. На запад пятиглавый Бешту синеет, "как последняя туча рассеянной бури"; на север поднимается Машук, как мохнатая персидская шапка, и закрывает всю часть небосклона; на восток смотреть веселее: внизу передо мною пестреет чистенький, новенький городок..."
М.Ю.Лермонтов


Здесь на запад Бештау, а на север Машук,
Только город разросся за два века вокруг,
И отлитый из меди вечно юный поэт
На холодный гранитный присел постамент.

С пожелтевшей бумаги...

Два сюжета – рожденье и смерть,
Остальное – привязка, детали.
Изменить ничего не суметь
Ни в конце и ни в самом начале.
Умещается главное там,
Пропадает и вновь возникает.
Хватит места друзьям и врагам,
Но чего-то опять не хватает?
Мир замешан на пепле, крови,
Цвет и формы в столетьях меняет.
Не хватает, конечно, любви,
Да, конечно, любви не хватает.
Покидая, и землю, и кров,
Все заветное людям отдам я.
Жизнь и смерть, и, конечно, любовь -
Троеперстие Господом данное.
2001г.

Когда мне острой болью скрутит горло,
То, стоя на погибельном краю,
Возьмите все,
Возьмите, что угодно…
Оставьте мне любимую мою.
Зачем вам нужен этот взгляд колючий,
Ее походка легче ветерка.
Она была единственной и лучшей,
Как первая неловкая строка.
Ее тепло в меня вливало силы,
Я шел по этой жизни напролом.
И если где-то вдруг не подкосило,
Она прикрыла легоньким крылом.
Прости, Господь, что не был свят и кроток,
Но показушно в грудь себя не бил.
Мой путь земной окажется...

C рождения плюс сорок чтыре.
Чего-то штырит целый день.
От этих градусов в квартире
Горю, как в печке старый пень.

Теперь уже не быть здоровым,
Абсцесс приблизился к мозгам.
Теоретически готовым
Я стал, на практике же в хлам.
-
Сергей Прилуцкий, Алатырь, 2015

Миром боли стало тело,
Всегда в нём она со мной.
«Я» во мне она не съела,
Но отнять смогла покой.

И Вселенская усталость,
Сжала сердце как тиски.
И в нём песня поломалась,
Превратившись в крик тоски.

Карандаш давно не точен,
Притупилось остриё.
И раплылось в рядах строчек,
Букв неровное шитьё.

Ими вязь стиха я вышил,
Душу, в слов вложив узор.
А меж них, войдя неслышно,
Грусть таится словно вор.

Она боли порожденье,
Поселилась во мне с ней.
Пришла в гости на мгновенье...

Я тому не ищу оправданий,
Что в себе я считаю грехом.
Нет порока и грешных желаний,
Лишь в отмеченном Богом, в святом.

Ну а тот, кто не свят, всегда грешен,
Иль ошибкой, иль чувством своим.
Когда совестью чувств пыл не взвешен,
Мы им сдавшись, иной раз грешим.

И у всех нас бывали мгновения,
За которые позже жёг стыд.
Но нет проку от самосожжения,
В нём ошибка иль грех не сгорит.

И не даст ничего покаяние,
То, что было, случилось то уж.
И не сделают чище терзания,
Грешных...