Рождалося

Мы все равны перед Всевышним,
Пред Господом мы все равны,
Напомнить нам не будет лишним,
Что для любви мы рождены.
Что все таланты нам от Бога
Великой милостью даны,
И можем сделать мы так много,
Когда сердца любви полны.

Когда, имея много хлеба,
Мы с нищим делимся едой,
Мы получаем дары Неба,
И доброту, души покой,
Когда имеем мы здоровье,
В трудах Судьбу благодаря,
Мы помним, что по Божьей Воле,
Нам всё даётся, и не зря.

Когда мы ценим боль и радость,
Смиренно принимая...

И вот он сделался
почтенным старикашкой.
Уселся с удочкой на белый
бережок,
и умиляться стал стрекозкам,
и с букашкой
повёл надтреснутый, как чашка,
монолог.

Ах, славная. Зачем тебе нектар?
Вот, погляди,
как стал я болен, стар.
И ты состаришься,
вертлявая букашка,
и жизнь закончится,
благословенный дар.

Чего ж ты лапками
по палочкам шуршишь?
Молчишь, болезная,
законченно молчишь.
Чего ж ты усиками
пристально вращаешь?
Ан, ни черта-то ты не понимаешь…

И вдруг букашка...

Понимаешь, друг Сережа,
Ложь на правду не похожа,
Ты ее и так и сяк,
А она другим – никак!
Насторожит, опечалит,
Или вознесет речами –
Будет в сердце – пустота,
Да в раздумьях – маета…
Ложь рождает лишь вопросы,
Возмущает чей-то ум,
Самого тебя тревожит,
Не давая лучших дум.
Ложь неправдой украшает,
Ложь – другого обижает
И подводит без конца –
Боль всегда несет в сердца.
Ложь боится, ложь – труслива,
Ложь бывает молчалива,
Не сказал – и тем соврал,
Этим – Истину украл...

За что мне дар был послан кем-то свыше?
Кто мне ответит? Кто меня услышит?
Всегда хотел быть тихим и простым,
И направлял к стихам свои персты.
Творить, творить... Всегда я жил строками,
И хоть творили до меня веками,
Я бредил ими в легкой тишине.
Зачем они рождаются во мне?
Мне не нужны ни слава, ни известность.
Дороже золота бывает честность,
Дороже золота бывает жизнь.
Мне много раз твердили: «Отрекись!»
Мне говорили часто, что писатель —
Всегда пустой, бессмысленный мечтатель...

Ну, что же дождь… и он пройдет,
Тут, понимаешь, все сложнее,
О, если б только небосвод,
Нас наполнял, дождем лелея,
Иль радугой, иль глубиной,
Или бездонностью небесной…
Но… посложнее мир земной,
Но… посложнее путь телесный.
Смотри, малыш, в сиянье дня
Рождаются живые души
И мир земной благодарят,
И всем поток небесный нужен.
Но каждому дана судьба,
Но каждому дана работа,
И не простая жизнь-игра,
И не простая жизнь-забота.
Смотри, забился мотылек
В сетях безбрежных паутины...

Какие грустные здесь строки
Рождает воспалённый ум
В часы тяжёлых, бренных дум,
Разумности не оставляя крохи,
Пунктиром намечая только темы,
О чём ещё сказать хотелось бы,
Но лучше промолчать… увы…
Пусть боль мою разделят эти стены
Безгласые свидетели мои….

И вот тогда в сиянии огней
Явился он в тот мир, они не ждали.
Каким казался странным иудей
В поэзии своей, в своей печали.
И вот тогда они его нашли
Совсем не годным к жизни этой мирной,
На суд, забыв о чести, привели.
Пред судьями стоял Поэт невинный.

И ничего не мог он объяснить,
Иешуа в печальной этой бездне.
Но как работать, если не парить?
Махнул рукой и понял – бесполезно.
Был прокурор любителем стихов,
В стихии этой гений затаился,
Но сделал вид, что с ними...

Гремит гроза... А в это время жизнь людская
Уходит и рождается в Одно,
Одно святое время пропуская:
Когда как будто не было его

И Бог напутствие давал им всем однажды,
Но позабыли все они его в Одно,
Одно святое слово пропуская:
Жизнь - это извечное вино

Ты пьешь его в награду испытаний,
А то ты и за них благодаришь,
В одном бокале ты без имени, без званий,
А во втором - судьбу благословишь

И всё это - людские сочиненья,
Записки Ангелов, где общее - Одно:
Будь Богом на Земле...

След на воде буравами кружится-
Натужно вёсла прорезают глубь,
А брызги скачут,не желая слиться-
Так и скользят по мокрому стеклу...

Но я дошёл вертлявой плоскодонкой,
Опередив октябрьский рассвет-
На островок за перемычкой тонкой-
Чуть превозмог теченье на косе!

Когда-то здесь летали пароходы-
В ночи горели створные огни,
Под малый ход разучивая ноты-
Гудки в тумане двигались одни...

Мир утонул,затопленный по крышу-
Перенесён фарватер навсегда,
Но узнаю и далеко вас вижу...

Безумствующий толстый контрабас
Страдал в великолепных пиццикато.
Меж нот, как филигранный точный пас,
Струилась в такт скрипичная соната.

Аккорды обнимались на смычках
И снова разбегались в партитурах.
Стихали, рассыпаясь будто в прах,
Чтоб вновь ожить в блистающих фигурах.

Внимали их дуэту небеса,
И ветры прекратили дуновенья,
Влюблённые услышав голоса.

Рождалось в мире муз, как откровенье,
Как светлая хрустальная слеза,
Божественно прекрасное творенье.