Ровный

Дни сочтены, конец творенья и гибель ждёт народ людской,
Забыв закон мирозданья, давно пора нам на покой.
Но не хотим мы поддаваться и держим ровные строи,
Устали жизни мы бояться, живём мы, сбросив чешуи.
А бал лишь зло одно ведь правит, его засилье ведь везде,
Не бойтесь люди, Вы же Боги, Вы расскажите на суде,
О том, как стали жить мы скупо, о том, забыли мы где суть,
О том, как жизнь мы превратили лишь в мир, где можно обмануть.
Где Вы живёте для богатства, и где война идёт не год...

Обрабатывая добрую банку с ядом,
я дышу без оглядки в лицо вагона...
Прошлое пахнет цветущим садом,
будущее - самогоном...

Клетки слов не даются эмоциям,
слишком много фальши на привязи,
я между бромом и стронцием
в периодической слизи...

В схемах большого политрука
все лежат ровно, в лужу вшиты,
боезапас для большого скачка
кластерами защиты...

Крики чаек в порту матовом
ритмы соло вплетают в узел
электрических трансформаторов
со следами контузий...

Я гимн вспоминаю,
Слова эти знаю,
Слова эти помню,
С постойкою ровной.

Я флаг вспоминаю,
Значение знаю.
Знамения помню,
Пропитанных кровью.

И чувства не скрою,
Тоскую порою.
Вернуть все, как прежде,
Смотрящих с надеждой.

Я герб вспоминаю,
Другого не знаю.
Как бога явление,
Как объединение.

Не верю подонкам,
Ласкающих тонко.
От смуты стяжательств.
До духа предательств.

А верю бедняге,
С развернутым флагом.
Что сгинувший с родом.
Но берег не продал.

Я гимн...

Огни будут ровно клониться
И не попадать в зеркала,
И ангелу смерти приснится,
Что вновь ты судьбе солгала.

Клеймя восковую истому,
Червонную метку луча
По контуру выжжет двойному
Рябиновой ночи свеча.

Пробитые белые руки
В крови ниц воздень и молись,
Я знаю, не вынесут муки
Архангелы, павшие в высь.

Мы гвозди расплавим перстами.
И пусть в чернолунной тени
Над гиблыми светят мечтами
Наклонные эти огни.


***

Прекричат о любови живые,
Отверзая во черни уста,
Их поныне...

Моя малая Русь, моей жизни столица,
Просыпается тихо от мартовских грёз.
Над Сызганом апрель в облаках веселится,
Тёплым ветром шурша по макушкам берёз.

Разве можно найти где-нибудь за границей
Слаще нашей воды из Больших Родников?
И такие родные весёлые лица
До наивности добрых моих земляков?!

Я сегодня проснусь и пройдусь спозаранку,
Здесь затерян в годах мой оставленный след.
В бесконечность несёт свои воды Сызганка,
И Тумайка течёт уже тысячи лет.

В переулке своём постою...

Помню день нашей первой встречи
Как не до слушали дождь
И на его мокрые речи
Ответим , что: Подождешь
Как бежали с тобой по лужам
Как не могли разойтись
Голос наш был немного простужен
Но хотелось еще пройтись.
Силился дождь, плыли тучи
Платье промокло совсем
В твоих руках могучих
Мне хорошо как не с кем
Не обращали внимание
На тучи, на капли дождя
Было лишь только желание
Не отпускать тебя
Тихим и ровным дыханием
Кончился дождь, скрылись тучи
В объятиях стою с замиранием...

Я вижу странные сны...
А в снах очень странные люди.
Они говорят... мы Бога сыны...
Говорят... мы Мир разбудим.

Они говорят... Мир ваш ослеп...
Они говорят... Мир ваш оглох.
И так уже много тысяч лет...
По Земле... расползается Зло.

Странные люди... странно одеты...
В шляпах и в чёрных очках.
Они говорят... что знают секреты...
И говорят... что не ведают страх.

Они говорят... мы свободу дадим...
Научим вас ровно дышать.
Только верно за нами идите...
И к вам снизойдёт...

А на ветке
белый-белый цвет,
и клубит туманом
мёртвый сад.
Здесь ни дали,
ни размаха нет,
и так просто
повернуть назад.

Где испито всё
за много лет
и истёрто
тонкой стёжечкой…
Явь не верит:
застилает свет
и сосёт, сосёт
под ложечкой.

Убелю я
пряных яблонь весь
толстой кистью
с пьяной ласкою,
и вернутся
все, кто были здесь,
Красной горкой,
ровной Пасхою.

Жил был белый, умный, медлительный слон,
Бродил как гора, без тропы и дороги,
А хитрые карлики с разных сторон
Следили, чтоб правильно ставил он ноги.

Когда слон родился, не помнит никто,
Как брёвна таскать стал он без перерыва,
Не помнят надсмотрщики нынче про то,
Что он прошлых карликов сбросил с обрыва.

Слон знает и сам, где поесть, где попить,
И бивни на шахматы спилены ровно.
Кого он обрубками может убить?
Он просто таскает тяжёлые бревна.

На сваях их брёвен стоят...

Мою любовь ты положил к ногам других,
Чтоб доказать, что ты способен на поступки.
Теперь нет дела до тебя мне и до них.
Но ты и сам стал жертвой чьей-то "доброй" шутки.
Ты мной хвалился, словно я была твой приз,
Пытаясь дальше одержать свои победы...
И в круговерте этих хитрых антреприз
Интриги зрителей своих на вкус отведал.
Вот, только это ты не понял до сих пор...
Я ж глаз на это открывать тебе не стану... -
Что б не сказала я, в ответ даёшь отпор...
Да, и зачем свою тобой...