Родимый

В мире светлом и прекрасном
Человечек появился.
Распахнул впервые глазки
Свет увидел и залился.

Долгожданный и желанный
Для родимых папы с мамой.
Пусть вся жизнь его на свете
Выпадет счастливой самой.

Облачность на небе нулевая,
Вдаль бежит тропинка полевая,
По которой в день свой выходной
Я иду родимою сторонкой,
И лаская слух мой песней звонкой,
Жаворонок вьётся надо мной.

Жаворонок, он же жаворонок
Вечный спутник мест родных
Конкурент бессменный соловья
Мне твоя песня детства, как и тогда
Помогает до дома дойти после рабочего дня.

Я на белом-белом пароходе
Уплыву в далёкие края,
Позабуду все свои невзгоды
За чертой иного бытия.

Я увижу разные народы,
Броские заморские края,
И в плену расцвеченной природы
Закричу: где родина моя?

Где моя родимая сторонка
В золотистом мареве полей
Скачет длинноногим жеребёнком
Кличет кликом белых журавлей?

Позабуду все красоты мира,
Лишь услышу топот звонких ног
Жеребёнка русского, родного -
Путешествий всех своих итог.

Всё это – жизнь.
В ней не бывает постоянства.
За кризом криз.
Осколки от судьбы фаянса.
Вновь рваный шрам
В душе моей многострадальной.
Гербарий драм
В альбоме лет с каймой печальной.
Сюжет похож –
Потери, горечь и измены,
Любимых ложь.
От счастья остаются тени.
Бредут за мной,
Им больше некуда деваться:
« Нас на постой
Пусти. Не можем мы расстаться
С тобой. Твои.»
Мои. Родимые до боли.
Темны. Светлы.
Нет зла во мне на них – нисколько.
Сама вершу
Причины всех своих...

Я - русский до мозга костей,
Я - русский до кончика носа.
Да, во мне бежит много кровей,
И древо моё растёт косо.

Но, я не могу быть иным,
Ведь русские любят душою.
Да, и не хочу быть другим,
За русскими, как за стеною.

Мне жить на родимой земле,
Мне делать её богаче,
Мне песни слагать о ней
И плакать о ней в неудаче.

Пусть дети мои растут,
Гуляя по русскому полю.
А вырастут - пусть несут
Достоинство и Божью волю.

Для внуков моих храню
Награды отцов и дедов.
Достану их...

Вот и снова несутся, забыв о России куда-то,
Что их гонит в туманы и смутные дали опять?
Только там, в тишине, так измаялся ангел крылатый -
Наших Чацких, Онегиных больше уже не догнать.
Как хранить на чужбине, какая в том боль и отрада,
Всюду синее небо, но земли чужие милы?
Вот остался один над просторами Летнего сада,
А других в эти дали заморские сны увели.

И мелькают кареты, их встретит старушка Европа,
Перекрестки России оставив давно за спиной,
Уносились герои к каким-то чужим...

Если шансы твои на нуле, то
Ты надежды свои обнули.
Ад российского знойного лета,
Раскаленность родимой земли,

Недостаток живительной влаги
И отсутствие пива в ведре
Скучной делает жизнь, как в ГУЛАГе!
Изнывают в жаре бедолаги,
Погибает зерно на жаре.

Тридцать градусов. Даже под сорок!
(Неуместен, как водится, торг)…
Не успеешь шепнуть «бедный Йорик»,
Как шепнут о тебе: «бедный Йорк»!

И природа грустна и надута,
Осовела! Звенят комары…
Что еще остается в Аду-то
Этой жуткой...

Усталый шаг
стезёю пилигрима,
до горизонта стелется тропа
А что за ним?! -
всё та же пантомима
финальных сцен, гольбейновские па?!

Не своровать,
не выиграть в рулетку,
не умолить продать билетик в рай
А следом тать -
коль вырвался из клетки,
то береги свободу, не зевай!

Я - пилигрим,
скиталец одинокий,
и где-то ждёт родимая звезда.
Отмыть бы грим,
без масок, светлооким
шагнуть в объятья бездны навсегда.

А новый день
в размытости туманной
в окно втекает алчным языком...

Мой храбрый и отчаянный боец,
Моя подруга милая, мой воин,
Когда со мной ты рядом наконец,
В победе я уверен и спокоен.

Но вот зачем ты ищешь, расскажи,
Сражений новых по седьмому кругу?
В борьбе суровой мы нашли друг-друга.
Объединила битва две души.

Мы справимся конечно: я и ты.
Плечом к плечу сражаться нам привычно,
Но лучше я куплю тебе цветы,
А не патронов пачку как обычно.

Борьба однажды нас с тобой свела,
Но ей не нужно продолжаться вечно.
Ты опасаешься родимая конечно...

Я по горке, да по камушкам,
Подо мною вороной,
Ко своей любимой ладушке
Ворочаюся домой.

Унесла меня судьбинушка
Прочь с родимой стороны.
На войну забрали силушкой,
Княжи земли боронить.

Оросив слезою стремя,
Ты сказала: «Возвернись!
Пусть калечен, то — не бремя,
Только б радовала жизнь!»

Ускакал на сечь безусым,
Необстреленным птенцом.
Да в боях я стал искусным,
Несгибаемым бойцом.

С ворогами славно билися.
Басурман вернулся в степь.
С воеводою...