Ритма ритм

Отдыхаю на стогу высоком
Из цветов вчерашних это сено,
Дикий щавель истекает соком
Из надкушенной зеленой вены.

Роспись в воздухе осы жужжащей,
Травяным настоем хмельно веет,
Из ущелья ветерок дрожащий
В полдень солнечный влетел и млеет.

Валуны шлифующей Кубанью
Тишина нарушена знакомо,
Расплатился луг обильной данью,
Сенокос июль жара истома.

Медный грохот вод как ритмы танца,
В полудреме шум Кубани рядом,
Льется с неба пыл протуберанца
Огненным слепящим...

Тот соловей, что прятался в ветвях сливы,
Торопит песнею весны приход,
Но сколько ни поет -
Его призывы тщетны:
Весны все нет… И снег идет, идет…

Средневековая японская поэзия.
Неизвестный автор.


Течение времен неотвратимо
Меняет окружающий пейзаж…
И как бы сердце соловьем не пело -
Весна придет в назначенный ей час.

И там, где раньше сливы расцветали,
Покрытые снегами ветви ждут,
Когда сигнал придет начать цветенье,
И сердце свой изменит ритма стук.

Моя душа под снегом...

Ты далеко. Пора уже привыкнуть
Что не приедешь, не напишешь мне;
Зажечь огни, суметь настроить ритмы,
Самой держаться на любой волне.
Путь одиноким должен быть.Как трудно
Оставить всё, бросаясь в океан,
Где на плаву удержит только чудо
И твой - всегда спасительный - обман.

На наших дорогах, на наших путях,
Мы жизней своих выбираем мотив.
Их ритмы находим, в своих мы сердцах,
Стремление к счастью, своё в них вложив.

Серебрянной ноткою грусть есть в мотиве,
Веселье и радость — как звон бубенцов,
Любви нежность в песне, душевно-красивой,
Её пыл — в признании ласковых слов.

Дороги-дороженьки, жизни дороги,
Сплетает судьба их, в клубок меж собой.
Где люди — там грязь, там проблемы и склоки,
Сплелись меж собою, там радость с бедой.

Так часто там...

"Один, собирал деньги, фишки,
другой Святого Духа кремни, коврижки".
Ни один, слуха нет и голоса, звука, пустота,
где гармонии простота, не услышать и не
принять, плача ангела не понять, по тебе и
твоей душе, там отсутствие ритма, молчанье
не рождённое, нет, заклинанье,...........
наполнения не случиться, луч потух, он уже
не лучиться.

Мой сладчайший гений!
Напои меня собой, напои!
В дни растрескавшейся земли,
Сей невидимый пожар остуди.
В язвы сомнений мои дни не преврати.
Но иду в твой огонь по желчным айсбергам,
Что крошатся под остриём души,
В ритмах иллюзий, песков прелюдий,
В потоках не-людей.
А небытие всё горячей,
Тем нежней снег в апреле,
И с тобою мы вечность разделим.
Между нами цепи веков,
Нити прозрений,
И какая-то прочность ядра
В связи родственных душ.
Клятву ту не нарушь,
Что в истоке души...

"Говоря шире, (уже), конкретней, (расплывчатей),
тужим и веселимся, пишем с конца, на себя не по-
хожи,.....дивимся".
Согласитесь если хотите, а может лучше не надо, а
впрочем, ерунда, серенада или другая тема, переме-
шались, трудней определиться, дилемма, ритм поза-
быт и рифма, а главное смысл не созрел, не осознал-
ся,("тычемся, словно слепые щенки носами, не мож-
ем, найти тело (мамы)", того потока, что (где),стоит
открыть только шлюз,иллюминатор,кингстоны и сн-
есёт жестоко и...

Апрельский полдень тает акварелью.
Сырое небо отдаёт похмельем
и берегом речным.
Сквозь сон огня ползёт туман весенний,
с ресниц свисая, как вода с ветвей;
и вдоль аллей – лавандовые тени
под ледяное солнце фонарей
бросают якорь вязкой паутиной;
и мне тепло,
и голос мой, как глина,
и тишина – надёжней всех дверей.
С петель срывается сквозняк
берёз бумажных,
и в небе влажном
гаснет пустота.
Дыханье камня, бледный ритм пейзажа,
и сонный взгляд,
прохладный, как река –
апрельский...

Сделал следующий шаг, ритм, сменил фибриляцией,
предсердий, отёком нижних конечностей, одышкой
при резком вставании и в покое, (оле лукойе), скажи,
как жить дальше? смертью смерть поправ? время у
себя украв, ушёл под воду, какого, чьего рода? ода
о самом себе, об иксе, о псе смердящем, на ладан
дышащем, асцит, голова медузы, (пролив Лаперуза?,
Keriç boğazı? Хы тІуалэ? Керченьска протока?) да,
жизнь весела? жестока? вплавь? любовь поправь,
веру вер, что выше, язык или крыша? что краше...

Деревьев обнажённых канделябры.
Сон фонарей плывёт в перспективу,
словно огни Святого Эльма.
Амальгама
тоски речной рихтует грязь и глину.
Арктическая радуга проспектов.
Мостов и мостовых гудящий улей.
Забьётся сердце, причастившись ветра,
как Шумана квинтет под толщей шума.

И вот – душа весны – протяжный выдох
и право на глубокое сиротство,
где музыка всегда находит выход,
качаясь вслед трамвайным отголоскам;
где чей-то шёпот, выпав из контекста,
скользнул по проводам на...