Ремесло

1
А посреди густого леса
( Что был дремуч... и тем пугал! )
спадала, будто бы завеса...
и мрак, едва, ей уступал,
в мерцании...- лужайкой узкой,
на коей ( Здесь: манерой прусской! ),
свод, возвышаясь над землёй,
слыл укреплением ( Вдруг, бой! )...
и пусть, в столь маленьких размерах
( Зато, по правилам войны! ),
ведь состояло из стены,
а то - из вала, в полусферах,
и рва - приличной глубины
и, соответственно, длины...
2
За укреплением находилось
жильё..., нежданное в глуши...

Муж: (гордо) Я доволен собой и женой.
В общем, в жизни у нас всё отлично
Лисий хвост не тяну за спиной
И рога не растут от двуличья.

Подстрекатель: Заявление ваше принять.
Мы не можем, на всё есть порядки
Как бы ни было, нужно узнать
Совместимость и прочие дрязги.

Вашим случаем, лично займусь
Протестировав степень сомнений
План составив, порядка добьюсь
На примере телесных сношений.

Муж: Что вы мямлите, это любовь!
Не к чему ваши глупые толки
На предательство не соглашусь...

Не украинец я,
Не белорус,
Не русский.
Я - славянин, и тем горжусь.
И не стыжусь ответить эвропейцам :
Мой дом Россия, Украина, Беларусь.
Я славянин - потомок древних росов.
От моря и до моря Родина моя.
И слыша предков зов многоголосый,
Я отвечаю: вы моя семья.
Крепись мой брат.
Не позволяй, чтоб элитарная босота
В загранкостюмчики принарядясь
Речами тошнотворными до рвоты
Меж нами злобы распаляла страсть.
Не верь чиновнику !
Сегодня есть, а завтра - нет его.
Не верь и тем...

Вот и вышла мне свобода
ремесло менять,
в веренице безработных
пескарем стоять.
Если верить воротилам,
мы еще нужны -
топоры, лопаты, вилы
не отменены.
Номер тысяча девятый,
боль души в глазах,
ничего, что бросил шляпу,
телогрейку взял.
Новым временам в угоду
не плясал юлой,
быть рентабельным у Бога
можно и с метлой.
Видно, все-таки, моральный
выбор поважней -
каждый, все же, визуален
в маленьком окне.
Оттого, даже отведав
на губе крючок -
неубитого соседа
поддержи плечом...

Мы сами творцы наших бед и побед,
Дворцы из песка и воздушные замки
Мы в зодчестве страсти
возводим упрямо,
Бредя по руинам в душе и судьбе.

Плести арабески изящные слов,
Курить фимиам
ведьмовству Ваших взглядов,
И ручкой хмелеть,
и к ногам Вашим падать…
Искусство? Едва ли.
Скорей - ремесло.

Ждут замки, дворцы и принцесс,
и богинь
Волшебных, воздушных,
из солнечной плоти!
А Вы в новомодных ботинках идете
И снова руины, и слякоть, и гниль.

Скажите, Гораций...

Леса и прозрачны, и ясны,
Осенней прохладой дыша.
И как обнаженно-прекрасна
У кроны притихшей душа.
Почувствуешь – несовершенны,
Ни ты, ни твоё ремесло.
И сладкое время решений
Сегодня, как видно, пришло.
Ах, сколько здесь солнечных клавиш,
Оттенков не разберёшь…
В лесу ничего не прибавишь,
Придумаешь –душу убьёшь.
1975г.

Но уже ощутимей приметы,
И меняя свое ремесло,
Отгорело небесное лето,
Отошло дорогое тепло.
Впереди сквозняки и простуды,
Ранний холод в проеме полей.
Мне теперь не туда, а оттуда,
Где печалится клин журавлей.
Все уже отцвело, отпылало,
Ветер первые капли пронес.
Сколько раз это в жизни бывало,
Но всегда, как и в первый,
До слез.
1975г.

Туманная серая сырость
Как впалость болезненных щёк.
Природа опять совершила
Естественный миру бросок.
Не теплится больше надежда
На завтрашний день и тепло.
Другие слова и одежды,
Не творчество, а ремесло.
Не то чтобы грустно, но грубо,
Закину свой шарф за плечо.
Вчера ещё тёплые губы
Мне изморозью сечёт.
1983г.

Художник Борисов в делах и трудах,
Он пишет и пилит, бормочет, строгая.
Холодный туман на недальних прудах
Венчает собой окончание мая.
Зима откатила, весна отцвела,
А лето ещё у природы во чреве,
Но те же заботы и те же дела,
Как мысли о жизни, о чести и вере.
Работай, художник, Бог в помощь тебе.
Не худший удел мы избрали с тобою.
Мазок и строка породнили в судьбе,
А жизнь и работу назвали судьбою.
И всё-таки свято твоё ремесло,
Нас творчество пряником потчует редко…
Неважно...

На том негромком юбилее
Я тоже был - и не жалею.
Там вдруг Бортнянский зазвучал.
И бледный мальчик в детском хоре
Свой голосок, как на просторе,
Гулять под своды отпускал.
Притихло всё, сверкали блицы,
Блуждали камеры по лицам,
Снимая разный антураж.
Чиновник главный в тесном зале
Застыл, как при «Интернационале»,
Хотя звучало «Отче наш».
Что думал он – дитя идеи,
Когда вчерашние злодеи
Или сподвижники его,
Расправив красный бант, с наганом,
Ругаясь грозно и погано,
Вершили...