Разве

Я королева, наследница грез и страстей,
Разве любовь спорить с властью безумной готова?
Вот и осталась я в замке, и жду лишь вестей,
Но никого впереди, только взгляд или слово…

С властью венчали еще до рожденья в тиши,
Знаю, другого не будет, и все же, и все же,
Юный любовник, ко мне сквозь сомненья спешит,
Но дотянуться до грез и сомнений не может.

Кто-то из дам утешает его в тишине,
Что говорит ему снова, в плену листопада,
Только советники снова приходят ко мне,
Ночь так пуста...

Почему жить так просто и сложно?
Сердце ищет любовь.Почему?
Разве жизнь без нее невозможна?
Почему жить нельзя одному?

Полюбив,мы сгораем от страсти,
Наполняя печалью сердца.
Почему у желаний во власти
Мы готовы страдать без конца?

Как приятно скитаться по свету
В одиночестве,веря судьбе.
Ну,а если любить по секрету,
Заглушая желанье в себе.

И пусть люди меня осуждают,
Одиночеством я дорожу.
Пусть порой очень трудно бывает.
Я любить никогда не спешу.

Зло, как добро, категория вечная,
Можно, и нужно бороться нам с ним,
Но, по космическим мерам, с беспечностью,
Зрит информацией, телом своим.
В нас, и борись с ним напрасностью тщетною,
Всё это зло, словно плесень, как гриб,
Асфальт разрушающий - погань вечности,
Можно ножом удалить, как полип.
Или дать вызреть всем спорам-мицелиям,
Сеют что зло нам на новой крови
Разве того, каждый день так хотели мы,
Множиться гидрой ей?!! Нет, не хотим!

Седой парикмахер, безбожник и циник
Епископа взялся пред Пасхой постричь,
Чей взгляд поражал глубиною и синью,
Сумевшего тайны святые постичь.

Он веки прикрыв, отдыхал от молений
И праздника ждал воскрешенья Христа,
Лицом был похож на погибшего Меня,
Стезя за плечами, увы, не проста.

Вином подогретый иль бесом ведомый
Цирюльник внезапно вскричал: «Бога нет!
Достаточно выйти на площадь из дома,
Больных и голодных печален буклет.

И сколько же в мире сей горькой...

Что сказать? Разве есть в мире слово,
Что излечит и боль отведя,
Мир очистит от скверного, злого,
Нам любовь возвращая в сердца?

Я как ты вот сейчас этой болью
"Наслаждалась" не раз и не два...
Больно это, конечно же - больно,
Но пройдет эта боль навсегда!

И я БОЛИ такой благодарна,
Научить ведь ОНА лишь смогла.
Что устроен наш мир очень славно.
Полюбить помогла мне себя.

И теперь я СВОБОДНА, как птица.
От других не завишу в любви.
И Любовью делюсь бескорыстно,
Если хочешь...

На окне ee сидит
Воробей-зараза
И внимательно глядит
В спальню в оба глаза.
Я бы тоже поглядел,
Да вот беда, ребята,
Были б крылья, я б взлетел,
Ведь этаж то, пятый.

Каждый вечер, хоть убей
Истекаю злостью,
Тот же самый воробей
К ней летает в гости.
Разве мало воробьих
Стаями порхает?
Так лети, гляди на них,
Нет, гад, не летает.

Я от ревности горю,
Ведать-то не ведаю,
Так как здесь внизу стою,
О чем там беседуют.
Между нами черный кот
Пробежал и...

Та женщина с зелеными глазами,
Пришедшая из сказок и иллюзий
В реальность нашу, растворится в драме
И будет откровенна, и не будет
Тебя встречать с улыбкой у порога,
И ждать в тумане где-то обреченно,
Но кто она? Мираж, побойся бога,
И вот любовник спорит увлеченно,
И тишине несыгранные роли
Твердит забывшись, словно бы молитвы,
Она была растерянной порою.
Но вряд ли оставляла поле битвы.

Да кто она? Не знаю, только ясно,
Что в сентябре, как в призрачном апреле,
Она еще крылата и...

Терпелива, добра и умна,
С грустным взглядом и с мягкою холкой,
Никому ты была не нужна
В многотысячном нашем посёлке.
Кроме, разве, старушки седой,
Что жила в трёхэтажном доме.
Дверь её с тёмно-красной звездой
Стала близкою, стала знакомой.
На двери из металла звезда
Означала, наверное, что-то.
Немудрёная в плошке еда
Означала тепло и заботу.
В однокомнатной скромно жила
Та хозяйка – и вдруг запропала.
Ты напрасно под дверью ждала,
А потом приходить перестала.
Там, за дверью...

Отчего на сердце грустно?
От того, что за окном
облетает лист и кружит
на ветру осеннем злом?

Отрываются от веток
листья кружатся летя,
и приют себе находят
под пятою у дождя.

Разве кто их пожалеет?
Листьев никому не жаль.
От того и поселилась
на сердце тоска печаль.

Дворцовые псы слюной заливают одежду,
За хлебные крохи природу волков забывая,
В глазах неприязнь, а в лае – притворная нежность,
У дикого волка и шавки продажной сущность иная.

А кто не согласен – опала грядет вне разбора,
И вера мертва в избавленье от страшного плена,
Всю нацию рубят каленым мечом без страха и боли,
Давида звезда кровавым огнем горит во Вселенной.

А разве виновен ребенок в своем генофонде?
Адам был из грязи без всяких условностей слеплен,
Положен на чашу весов...