Размытые следы

Ни о чем не печалюсь,
Ничего мне не надо, —
Вот с тобой повстречались,
Вот идем с тобой рядом.

Два часа пополудни,
Туч размытые перья
Если скажут, что будни,
Ни за что не поверю!

В лужах белые тучи,
Крыши в мокрой полуде
Что придумаешь лучше!
Просто счастливы люди!

Скрыла туча солнышко,
Стало враз темней.
Эх ты, доля-долюшка,
Марево дождей.

Временем забытый я,
В свой спешу закат.
Точкою размытою,
Нет координат.

Радости и горюшко,
Рядышком бредут.
Доля моя, долюшка,
То калач, то кнут.

Кто-то долю лучшую,
Ищет, но есть в ней,
Ею уж живущие,
Время своих дней.

И я долей-долюшкой,
Проживу своей.
В лучшей — краше полюшко,
А в моей — родней...
Марковцев Ю.

Процесс был долог и тяжёл.
Гранит науки не сдавался!
Все зубы он изгрыз на нём.
Своим чуть страхам не поддался.

Но жил ехидный голосок,
Негромкий, но весьма обидный:
«Назвался груздем, в кузовок
Залез? И что оттуда видно?

Себе на плечи сам взвалил
Науки строгое ученье.
И что теперь? Всё пфук и дым?!
Сдаёшься?! Трудное мученье?

Ослабу дашь?! Пойдёшь впопять?!
А как же годы и надежды?
В конце концов, их потерять
Сумеешь после. Слушай, врежь ка

Себе под дых, так чтобы свело...

В чаще лесной, надоевшая сырость,
В сумраке тайны осеннего дня.
Там, средь коряг, тихо дремлет забытость,
В древности сонной, замшелого пня.

Там тишина, не поёт звонко птица,
Зверь не шуршит, на тропинке травой.
Солнце в тьме туч то ли спит, то ль боится,
Мир ослепить, вспыхнув с рыжей листвой.

Дуб упирается в небо макушкой,
Клён и берёзка шумят рядом с ним.
Шепчутся рыжей листвою друг с дружкой,
Чем-то делясь, сокровенным своим.

Ветер срывает, листок за листочком,
Скрыв под...

Проклят кем-то словно я,
Ничего не ладится.
Все пути неровные,
В жизни неурядицы.

В жизни неприятности,
Да заботы быта.
В будущем неясности,
Прошлое размыто.

Ну а в настоящем,
Жизнь то пнёт, то плюнет.
В уме мыслей каша,
В сердце боль лютует.

Всё вокруг ломается,
Рушится, вниз падая.
Утро начинается,
С вести плохой каждое.

Дни печалью смотрят,
Нет ни в чём просвета.
Знать и правда проклят,
Был я в мире кем-то...
Марковцев Ю.

Вновь поздней осени туманом,
День звуки мира заглушил.
И в мутном в нём, тревожно-странном,
Дыханье тайны чужих сил.

И бесполезна в нём поспешность,
Расплывчат, мира мутный взгляд.
И всё размыто как нечестность,
В которой правду растворят.

А воздух – дыма стал клубами,
Сырого дыма – без огня.
Он мыслей, давших звук словами,
Развеет эхо в хмари дня.

Осенней, рыжей листвы пятна,
Как пламя тусклого огни.
Их время в прошлом безвозвратно,
И из него глядят они.

Грустит осенний...

То лавиной срываюсь вниз,
То кружит облаков вуаль.
Это чей-то смешной каприз -
Акварелью размытая даль.

Только линии две идут,
Параллельные - не сломать.
Это наш, через годы путь -
Не отстать от тебя ни догнать.

Ах, как хочется теплых рук!
И улыбки кофейных глаз!
Параллелей замкнутый круг
Разорвать на единственный час.

Свет улыбки который день
Не дает все никак уснуть.
Параллельная бродит тень
Параллельных нетронутых губ.

Снег преграды и боль в груди…
Лишь мгновенья...

Иногда случаются — чудеса,
Иногда сбываются — все мечты.
Иногда жизнь светлая — полоса,
Иногда ты прав и обласкан — ты.

Иногда не так всё — наоборот,
Иногда весь мир — тебя бьёт, гнобит.
Иногда вокруг всё — печаль несёт,
Иногда — ты мят-клят, обруган-бит.

Иногда всё ровно — до тошноты,
Иногда размыто всё — без лица.
Иногда всё вяло — и мир, и ты,
Иногда всё нудно — и нет конца.

Иногда всё шумно — покоя нет,
Иногда все мечутся — все спешат.
Иногда и жизнь — суета сует,
Иногда...

От чувств осталось послевкусие,
И силуэт размытый в памяти.
По жизни долгая экскурсия,
Вела в печаль сквозь двери радости.

Запретный плод нектара слаще,
Но сладким может быть и яд.
И отравил он души наши,
И грусть туманит болью взгляд.

И грудь душевное томление,
Сжимая, выдох затруднит.
И чувств забытое волнение,
Во мне вдруг снова воскресит.

И память сердца на секунду,
Вернёт мне яркость юнных лет.
И как тогда я снова буду,
В конце тонеля видеть свет.

Но гаснет свет...

В театре весны
солнечный окрик
жаворонка
поднимает
на утреннем небе
занавес.
Первая ласточка
пробуждения,
как лёгкий росчерк
сирени
на белом листе сердца.
Призрак
падающей звезды
оставляет
сиюминутный автограф
своим поклонникам
в распахнутых окнах.
Здесь,
где шёпот страниц
потерянной пьесы,
недописанных строчек
размытая колея,
в декорациях пыльного дня,
можно сыграть
какую угодно роль,
но всё же,
истинное вдохновение –
сыграть самого себя.