Разговоры-наговоры

Больная ты от боли суеты,
Мир не дает желаниям сбываться,
И кажется: есть только ты и ты,
И ни тебе в сем мире наслаждаться.
В стенах ограничений без конца,
Все неудачи на тебе сомкнулись,
Сошлись лишь на тебе все «нет», но «да»
Ни с кем другим в пути не разминулись.
Устала к Богу обращать глаза,
Устала лишь от капель поощренья,
И катится бездонная слеза,
И не поймешь, за что просить прощенье.
Уже готова думать, что другой,
Что зависть, наговор иль наважденье,
Что проклята, увы...

-1-
В глуши здоровой сын небесный, как будто просто почивал
Обдумывая смысл событий, вращающийся карнавал
Направленный или как хаос бездарный или гений культ
Он был ужасен и коварен, завистлив, нагл, развратен, вздут

Невежествен, заметно бледен от истощающих страстей
Во имя гибели в сансаре от Господа не ждя вестей

И опускаясь хаотично глубже, ниже
Cгнивал зло душами-телами скрупулёзно
Осмысленно, подопытных избравши роль
Ошибочно, отчаянно и слёзно

Блистая красками немыми или...

Как розы красные прекрасны!
Но для меня они мертвы.
Их взоры нежные напрасны, -
Увы, меня забыли Вы...

Мы резких слов наговорили,
Тогда, при встрече, право, жаль...
Они свидетелями были,
Ах, розы красные - печаль...

О, этот цвет багрово-красный!
Он как запекшаяся кровь.
И он мне кажется опасным,
Как Ваша странная любовь!

Когда любви незнаменитой,
Мятежной, беглой и живой,
Я посвящал души открытой
И беспокойство и покой;
Когда надеждою виновной,
В часы общественного сна,
Невольно мучилась она
И в мир поэзии любовной,
Уединённа и нежна,
Летала с музой многословной,
Когда рогатая луна,
Богиня женских упований,
И ночи мрак, и вздор желаний —
Мою нестройную мечту,
Как сон волшебный, чаровали
И пустяками занимали
Младого сердца пустоту:
Чужим исполненный предметом,
Я обещался вам тогда
Всё объяснить...

Природа просыпается,
Вот выгибает спинку,
Спросонья улыбается,
Сейчас начнёт разминку.

Качает ветер мускулы
Весеннего разлива.
Чирикают без устали
Два воробья игриво.

За ними кот в подпалинах
На веточку взобрался.
Глаза как две окалины
В них жор пружиной сжался.

К нему сорока с вороном,
Крича на всю округу:
«Сражаться с лютым ворогом,
Летим, летим, подруга!».

Вспорхнули птахи малые.
Котяра водит ухом.
Сорока оскандалила.
Урчит пустое брюхо.

Тут птахи шумным табором...

Я так хочу, чтоб ты была счастливой,
Чтоб этот мир лежал у твоих ног.
Имела все, что так необходимо,
Все то, что я давать тебе не мог.
Чтоб ты могла с любимым просыпаться,
Чтоб ты могла с любимым засыпать,
Могла любимой мамой называться,
Детей своих любовью осыпать.
Бежать домой к тому, кто тебя любит,
К тому, кому нужна твоя душа,
А не к тому, кто юность твою губит,
Вкушая твое тело не спеша.
Чтоб ты могла любить и быть любимой,
Чтоб кто-то тебе душу подарил.
Ах, как...

Любил, любил…

Лепил, лепил…

Потом – страдал…

И вновь любил…
.

Любил, любил…

Лепил, лепил…

И жизнь отдал…

И вновь любил…
.

Любил, любил…

Лепил, лепил…
.

Что это я наговорил?!(?)
.

А!.. – НЕ КОПИЛ!!!

- В общем, так решила, дед,
Будем жить иначе!
Я беру сувернитет
Дома и на даче!
Ну, границы проводить,
Может, и не будем…
- Ты с чего пошла чудить
На веселье людям?
- Ну, а ка же ты хотел,
Меринок усталый,
Без супружьих разных дел?
- Ты меня достала!
Хотя думаешь сама,
Что наговорила?
Или спрыгнула с ума?
Иль мозоль заныла?
О каких еще делах,
Подобравшись к веку?
- Как сказала, будет так!
Врозь даже в аптеку!
И отдельный кошелек
Каждому в кармане!
И для каждого полог
Свой...

Пишет вечер по закату азуритовою краской.
Тени в комнату вползают, в канделябре плачет воск.
Беспризорный старый чайник полнит кухню свистопляской,
А сосед тяжёлым роком плющит мой усталый мозг.
Телевизор врёт о счастье: только - те, кто сыт слюною,
В рай земной давно не верят!... Доживают, - не живут:
Меж похмельем и запоем, меж таблеткой и иглою.
Обстоятельства и время как хотят их, так куют.
Жизнь по сниженным расценкам: хочешь - с хрустом гни коленца,
Хочешь - делай вид блаженный...

Устала быть сильной!...
Устала быть мудрой!...
Устала спасать, побеждать, выживать…
Глаз хочется добрых,
Рук хочется милых,
И губ, чтоб могли о любви прошептать…
В объятьях укрыться, уснуть, растворится…
Подушкой пусть станет большое плечо,
Чтоб наговорится, как будто б напиться…
Чтоб всё это было ещё и ещё…