Разгонит

В тридевятом дальнем царстве,
В тридесятом государстве
Правил мудро старый царь,
Как говаривали встарь.

Было царство не простое,
А как в сказке - колдовское.
Был царём великий маг,
Чародейских дел мастак.

В царстве строгий был порядок:
Трав волшебных сотни грядок,
Дождь налил для них прудов,
Ветер пыль сдувал с цветов,

А когда случались бури,
От избытка чьей- то дури,
Разогнать избыток туч,
Был всегда для неба ключ

Чародеи и гадалки,
Ведьмы, лешие, русалки...

Брожу по Питеру, как будто бы не местный,
И принимаю ванны солнечных лучей.
Прогулки в центре мне всё так же интересны,
Я подмечаю в них десятки мелочей.
Меняет Питер облик внешний незаметно,
Но сохраняет свой величественный стиль.
Его достоинства и ценности несметны,
Кто не был здесь, рекомендую погостить.

Ещё не лето, но уже довольно жарко,
И зайцы солнечные скачут по Неве.
Застряли в пробках дорогие иномарки,
Дорожным службам от водителей привет.
Зато прохожие идут неторопливо...

Щедро солнышко шлёт в стекло
Свет любви, разгоняя тучи.
И мне дарит своё тепло
Нежный, добрый, осенний лучик.

У окна я стою в мечтах,
Негой дня вдохновляясь снова,
А деревья в убранстве…ах!
Кину взор, и творить готова.

Ветер в роще берёз затих,
Позабыв своей песни ноты.
Счастья столько! И новый стих
Зажурчал ручейком в блокноты.

Я себе придумал идеалы,
И в них верил вопреки всему.
Во мне гордость духа запрещала,
Сомневаться сердцу и уму.

Ну а мир дурман самообмана,
Данности ветрами разгонял.
И в свой срок — не поздно и не рано,
Ставшее ненужным, в нём стирал.

И кричит, в комок судьбою смятый,
Потеряв во сне самоконтроль.
Не раз битый, многократно клятый,
Он приучен, прятать в себе боль.

Всех судьба, их помечает знаком,
Он и даром, и проклятьем нам.
И дорог, не избежать бродягам,
И тревог, отзывчивым...

Дом…
Старенький наш дом…
Пять окошек в нём,
Под небесной крышей.
Дом…
Этот тёплый дом…
Так уютно в нём
Было мне мальчишкой.

Сон…
В доме детства сон…
Дивной птицей в нём
Пролетело детство.
Сон…
Помнится, как сон,
И друзья, что в нём,
Жили по соседству.

Свет…
Здесь увидел свет…
Жизни дивный свет,
Освятивший имя.
Свет…
Несказанный свет…
В мире лучше нет
Стороны родимой.

Пусть…
Где-то льются пусть,
Разгоняя грусть,
Радость и веселье.
Пусть…
В жизнь ворвётся пусть...

И Даллес, и Бжезинский лишь шакалы
При Алчности, они – её дерьмо.
Служак ей в дело подгоняют справных,
Мечтая, чтоб за это им свезл′о.

Плодятся далласята, бжезинята,
По миру, саранчою на полях.
Да разъедают страны, бесенята,
За доллары, жир′уя на смертях.

И на Руси немало дерьмократов,
Готовых за серебряники в ад.
Да сколь их там уже попропадало?
Из ада ж не найти пути назад.

Рвались, да осознали, басурманы,
Россию силой злобной не возьмёшь.
И в ход пошли ложь, подлости...

Сочинил дружок мой песню.
- Да, - сказали, - интересно!
Ясно, что не для оваций,
А разгона демонстраций.

На митинг выбрался он раз.
А для разгона дали газ.
Кто - по дворам, по магазинам.
Остался только Буратино.

Февраль, прощай, ты был хорош в минуты снежные.
Пообещал, что в срок уйдёшь, останься вежливым.
Пора любви вот-вот придёт, а с ней бессонница.
Март норовит начать полёт, и ведь разгонится.

Февраль, прощай, благодарю тебя я искренне.
Ты худощав, календарю следить бы пристальней.
Добавить дни, хотя бы два, не помешало бы.
Но март ревнив, найдёт слова, напишет жалобы.

Февраль, прощай, на посошок, и до свидания.
Я из мещан, но всей душой стремился к знаниям.
Ты вновь придёшь в конце...

Там не властвуют законы,
Мира данности земной.
Зажги свечку у иконы,
За души моей покой.

Обо мне слезы горючей,
Поминая, не роняй.
Я не стою того, лучше,
Жизнь живи и грусть не знай.

Жизнь живи, Бог благосклонен,
К чистым душам и сердцам.
Над судьбою Он лишь волен,
В ней пути назначив нам.

И прости меня прощаясь,
За ум дерзкий, нрав шальной.
Ведь тебе, признайся — нравлюсь,
Я за то, что был такой.

Прошёл жизни моей вечер,
И ночь смотрит в меня тьмой.
Разгони мрак, зажги...