Раздача

Пришёл тот гость и говорит:
- А, что в глазах моих рябит, и капли с
потолка к чему, громадные такие, то
красные?
- Тот грех, искупит цвет.
- А белые, с серебряным отливом?
- Слеза, попытка неудачна.
…………………………………………….
Проходит месяц, он лежит. Был вызван
фельдшер, подошёл:
- Опять напился.
И на выход, а тот к кому он приходил, главу
поднял и отпечаток он увидел, крови, что
та оставила свой след, с пятак, на белой про-
стне, проломлена и жизнь та на исходе, а
знаков тех капель...

Мой частный мир,
Весь мой удел -
Духовный пир
И Запредел!
Религиозные науки -
Любимый мир,
Огонь поруки.
И Бог, и сказочный "кумир" -
Спасенье, где земные муки!
В том эгоизм - познать себя
И не предать с ним Дух Вселенной,
Всевышней Силою любя,
Себя творить самозабвенно!
Свои возможности узнать
В стремленьях для самоотдачи,
И экстра-качество создать
Не для бессмысленной раздачи,
Что люди "помощью" зовут,
Инстинкт наживы поощряя,
О недодаденном "ревут"
И в страхах липких...

За деньги индульгенцию получим, луч
солнца, лопнул шар, о чём не умолчим,
а ломом, чёрных дыр наковыряем, мечём
туман развеем, закачаем, и успокоим совесть
если есть, а нет и хорошо, прошу учесть,
костров не разводить, не резать кожи
на дыбу не вздымать, не строить рожи,
ржаного хлеба, за грехи, прорехи разума
заели, повысив вес, упитанность, потливость
не избежать и в ушко не пролезть, верблюдице,
на горб не сесть, и не расправить спины,
робам, оковами игривы, как луч, как радуга...

Дима,
Браво, бис - антракта "прима"!
Акт второй - все те же лица
Будут нам мозги ... втирать.
Дима,
Прежний станет Арлекино
Кукловодить, с кем-то биться,
Песни петь, "мочить" опять.

ПРИПЕВ:
Эх, раз, ещё раз,
Ещё много, много раз!
Можно парочку по разу,
Можно дважды через раз!

Дима,
Куклы пахнут нафталином,
Дуремары - ожирели,
Карабасы - "за бугром".
Дима,
Хоть в берлоге мы незримо -
Не хочу я быть "медведем",
Ни слепым в ней жить кротом.

ПРИПЕВ:
Эх, шесть да...

Больно… Страшно…
Так не важно!
Разрываюсь пополам:
На растерзанье своим страхам?
Под раздачу чужих сплетен?
Никому… Никогда… Не отдам…

Больно, страшно.
Так затяжно
Сердце в животе стрекочет
В голове какой-то таракашка
Усиками мозг щекочет.

Больно… Страшно…
Так не важно…
Больно, страшно –
Пополам!
Больно! Страшно!
Так затяжно…
Никому… Никогда… Не отдам…

Главное сломать стереотип, измени форму «хол-
ста», пусть она рождает содержание, оттолкнуть-
ся от, преодолеть, поменять угол зрения, раство-
риться в среде и забвение, ложное, спасёт мир,
так говорил хамелеон, хотя менял один цвет, он
понятно, не колобок, не из теста, а его невеста,
всегда узнавала, так, что учил других, а самому
толку было мало, под раздачу попадал, называл
её клячей, но любил, или привык, не мог иначе.

Подобен ты кому, летишь по ветру, куда подует
он, и падаешь, кружась, пропеллером, как семя
клёна, где твой двойник и кто влюблено, смотрит
вслед, когда и лед растает и небо голубеет и го-
луби парят, как точки ввысь забрались, сравня-
лись со зрачками глаз, что смотрят, запрокинув
голову, солдата, что на посту стоял когда-то и
охранял покой, страны, где сказки, дети, сатаны
там нет, ему нет места, в этом сне? а может так
казалось мне? старания распались на куски, поту-
ги...

Возможно, что и дадено по праву,
Было с тоскою мне земной в придачу,
А может, я был отдан на расправу,
Раз уж попал случайно на раздачу,

Жизни даров, с годами понимаешь,
Бессмысленность, живёшь, то в межсезонье,
А счастье где-то едет на трамвае,
То самое, обычное, простое,

Может, глядит с трамвая равнодушно,
На пароксизм, и на оргазм столетий,
На опыт моей жизни безыскусный,
На мои рифмы в этом вот памфлете,

Не спрашивай к чему я, и продолжим, ,
Завтрак, обед и...

Жизни нить в узелок завязалась,
Не могу я его развязать.
Отдохнуть бы — скопилась усталость,
Но нельзя — опоздаю опять.

Опоздаю опять я к раздаче,
Доль счастливых, с удачей во всём.
И опять душа горько заплачет,
От тоски, полным грусти стихом.

И меня уважать перестанут,
За нытьё и враги и друзья.
И поддавшись, тоски злой, обману,
Перестану собою быть я.

Развязать жизни узел я должен,
Ведь рубить нельзя — жизнь лишь одна.
Её дважды начать невозможно,
Нам одна лишь попытка...

Хабеас корпус, имеешь тело, вес и суть,
душою разум обессудь, что тройской ме-
рой не измерить и остаётся только верить,
а в волосах уж серебро, любовь и та не бьёт
в ребро, а бес, старается упрямо, вначале
смерти встанет прямо,...
Мораль сей басни такова, могилой счастья,
не познать, ведь жизнь прошла, нас озада-
чив, греха лишь чаша, при раздаче.