Разбитое корыто

Любимый мой,
Прости, что не при встрече
И не в глаза сейчас о чувствах говорю,
Наедине с тобой не хватит сил на речи
И мужества сказать, что ухожу.

О, нет, тебе не нужно извиняться,
Скорее я должна прощенье попросить
За то, что не могу с тобой остаться,
За то, что разучилося любить.

Да, я с тобой жила как будто в сказке,
Я видела любовь в твоих глазах,
Мне памятны закаты, ночь и ласки,
Сплетенье тел в атласных простынях.

Листок в слезах, прости, слова размыты,
Я без конца...

Мы вершниками Бога были там,
Где сады желтеносные змеятся,
Погибших выводя к святым постам,
Доднесь на нас века смотреть боятся.

Звездами их проткнули небеса,
Под мертвым дуновением Борея
Мы вняли гробовые голоса,
Червей нешелковичных лицезрея.

Огнистых подводили нам коней,
Гермес тогда заравнивал дорогу,
По конусам немеркнущих огней
Стезя любая жаловала к Богу.

Элизиум пред нами отблистал,
Истаял Апокалипсис в подсвечных
Снегах, но пуст видений пьедестал,
Сервируют столы...

Ты меня научила летать,
Подарив белоснежные крылья,
Над душой не пришлось врачевать-
Поцелуй был наградою в жизни.

Я "спасибо" твержу небесам,
Что скрестили дороги двух судеб,
Помогли повстречаться сердцам
И понять - мы искали друг друга

Среди сотен планет и миров,
У окраин иных мирозданий,
На просторах пустынных широт,
В лабиринте строений и зданий.

Для тебя мое сердце в руках,
И душа, как младенца, открыта,
Я зову тебя, друг мой, во снах,
Мое сердце любовью разбито…

Лысоватый фонарь-аналитик
Постовым был приставлен ко тьме.
Вёл статистику рельсов и птичек,
А стихи сочинял о тюрьме.

Свысока он глядел на дорогу
И спешащих куда-то людей:
«Отчего бы не стать мне им богом?
Я так строен и полон идей!

Не меняя любимых привычек,
Я из просьб их построил бы график…»
Но судьбою груженый МАЗ-критик
На кусочки расшиб его нафиг!

И хохочет вовсю злая свита.
Гордость – Солнце! Фонарь же – гордыня…
Лысоватая лампа разбита.
И лишь «мусор» - ему нынче имя...

Прохожие. Шаги. Зашел в кафе погреться
Бокал глинтвейна пуст, израненное сердце
Чуть руки обогрев и носом шмыгнув малость
Прочь из кафе побрел, в душе чуть-чуть усталость.
Листвою гонит путь, прокладывая в лужах
Не болен он совсем и вовсе не простужен
Не поняли его. Забыли. Отпустили.
Военных сердца мук, его разоружили.
Он вынул белый флаг, на всех фронтах победа,
Он больше не герой, в шагах ведёт беседу.
Но время лечит все, герои не забыты
И пусть бывает так, что все фронта разбиты...

Пепельный снег
Оседает туманной
Гаванью.
Олово
Вечера,
Охра
Разбитого солнца,
Индиговый

Срез
Оста –

Мы
Несём
Откровение
Исповедального поцелуя.

Тают сны, словно
Илистый воздух.
Шёпот
Иллюзиона
Ночных тополей –
А капелла.

Мы
Открыты
Естествознанию
Голых рук,
Обнажённых

Слов.
Единственное
Расстояние
До
Центра вселенной –
Амплитуда сердца.

Каждый день на другой похожий
Во хмелю вечерам лежать.
И встречает с разбитой рожей,
Что ни слово - все чистый мат.

Эта жизнь, как ведро помоев-
Только горечи благодать!
Боже дай, кто страну отмоет,
И научит опять летать.

Но цвела ж эта жизнь малиной,
Было время колосья жать!
И взбивала с пером перину,
Улыбалась, заботясь, мать.

Только ветры с Урала злые
Нанесли черноту и мрак.
Сам упырь перья в крыльях выел,
Не поднимет огрызков взмах.

Говорили, что все наладят
И...

Прорезало небо лучами рассвета,
Раскрасились тучи в малиновый цвет,
Волна, набегавшая к берегу с ветром,
Назад возвращалась без ласковых нег.

Холодною тенью вдоль синего моря,
Шагая без цели, Душа шла вперед,
Подальше от жизни, подальше от горя,
Где сердце к любви никогда не взовет.

Сейчас было больно, его как тисками
Сжимало, крутило, рвало на куски,
Еще накануне, без дум, с облаками
Душа наслаждалась сияньем Луны.

Все вышло случайно, нарочно не скажешь:
Она повстречала...

Пространство, ниспадающее к Летам,
Шагренью зацветает колдовской,
Пугая небодержцев, по приметам
Зиждится на хаоснице покой.

Иголок стог, спрессованный тепла
Янтарным утюгом, цветы и осы,
И клеверная готика села
Горят, багря небесные откосы.

Горит сие вольготно, а и мы
Недавно хорошо еще горели,
Свои жизнеприходные псалмы
Пеяли ангелочкам, в акварели

Рельефные порфировая мгла
Сливалась, паки розовое масло
Текло на те образницы, игла
Стрибога колченогого (не гасло

Тогда...

Присела на карниз
ветвь вяза;
тенью мокрой,
сквозь луж апрельских линзы,
смотрясь в чужие окна,
она скрывала ветер.
Как струны скрипки, пела
ночная мгла, капризно,
хлестая вяза улей;
в моей ладони белой
тлел мак апрельских углей.
И в темноте бесплотной,
я руку протянул
к дрожащей нити вяза,
упавшей на стекло,
разбитой вазой с пеплом.
Она осколком выжгла
мне чёрную строку,
шептавшую неспешно –
что не вернусь сегодня,
куда вчера бежал
по лезвию весны,
смотрясь в чужое сердце...