Растворяться

Ничего у нас нет за душой
И никто нас безумно не любит.
Мы боролись всю жизнь с тишиной,
Ожидая, что нечто разбудит.
Мы бросались в горящий огонь,
Мы тонули во лжи и обмане,
Мы на крыльях неслись от погонь,
Мы как дым растворялись в тумане.

Мы боялись нарушить приказ,
И хотелось всего взять и сразу.
Даже солнце светило для нас.
О! Как мы удивились отказу!
Как мы пали с отказом небес,
Как тонули в бескрайней Вселенной!
Мне не дорог ни Ангел, ни Бес,
Отрекаюсь… и стану неверной...

Грустно, тревожно, больно вновь
Все это глупая любовь.
Плохо, одиноко, робко, без спеха
В жизни новая помеха.
Ты один, я одна
Жестоко, больно – это все она!
Предала, сердце убила.
Всю мою душу сгубила…
Слезы, раны, кровь.
Мысли: ад и рай – все вновь.
Зачем же она нам нужна?
Пусть уходит откуда пришла.
Только теперь уже все поздно,
Над могилой, папа головою грозно…
Глупо, жалко, но слезы…
На набе горят все те же звезды…
Красивый поступок, но обидно,
Как за себя то? Не стыдно...

Как-то раз свела дорога
Двух скитальцев по земле.
Оба странствовали много,
На людском добре и зле,

Оба видели не мало,
Есть что вспомнить - рассказать,
И охотно вместе стали
Путь - дорогу продолжать.

( Дальше, милый мой читатель,
Облегчая слог Тебе,
Я героев обозначу
Буквой "У" и буквой "Б".)
Ну так вот, теперь уж вместе
До ночлега добрались,
Поделили честь-по-чести
Чем богаты. Разлеглись.

Скромный ужин успокоил
Взбунтовавшийся живот
И попутчиков настроил
На рассказ кто...

Безмолвный мой, седой народ!
Не уж-то Мудрость проявляешь?
За сединой - древнейший Род,
На, что же, молча, уповаешь:
На случай, точно - на авось,
В Отечестве живёшь, как гость,
В вине реальность растворяешь,
В застолье громко рассуждаешь
И матом обнажаешь злость?

Безмолвный мой, седой народ!
Кого клянёшь в своей судьбине, -
Евреев, немцев? - По России,
Точно рассеянный, иль ныне
Команды противленья ждёшь?

Готовы встать мы под ружьё,
И, защищать Руси пределы...

Пространство…
Облеченное в утонченные,
но окаменевшие формы прошлого прошагивается глазастыми прохожими. Приговоренные к любви и отрешенные от быта
губы
зависают парочкой в переулке. Париж.
Невидимые трубы проглатывают жизнь
изящно-беснующегося города. И когда
колонны
громадой своей зазвучат и в висках колыхнется
утробное племя –
вспыхнет душа
и охладится присутствием гения. Туристу на съедение –
пиршества всей вселенной. На мгновение
растворяешься
и обретаешь...

Первая дрожь в моих руках,
А помнишь трудно
Было сделать шаг.
Была одна лишь тишина,
Хотелось чувствовать тебя.
Сейчас лишь мысли о тебе,
Лишь растворяются во сне.
И нет сил уже, терпеть,
А сердцу надо снова петь.

В дверях стоял незваный гость,
Дождём сбегая на пол.
И зонт его, метровый гвоздь,
И галстук - тоже капал.

А гость молчал и на пол тёк.
И шляпа, и калоши.
И зонт, не гвоздь уже, шесток,
В размерах таял тоже.

Вот так, ни слова не сказав,
Он мок в холодной луже,
И вытек на моих глазах
По лестнице наружу.

Ах, бедный гость, он был не зван
И не напоен чаем,
И не усажен на диван.
Ну, кто же так встречает!?

Я с этих самых пор боюсь,
А вдруг к кому нежданно...

В тишине комнаты,
Мысли корчатся,
Тишина ежиком,
В душу ломится,
Стены голые,
Углами правильными,
Режут серце ровненько,
Полосками алыми,
Любовь где-то облаком,
Над землей растворяется,
А потолок потихонечку,
Неспеша опускается...

Не забываться в пастеле боле,
В словах не утеряв весь смысл.
К горящим избам несутся кони –
Им наплевать на оптимизм.

И, не страшась других напастий,
Срезая острые углы,
Я чую вдохновеньем счастье
От мысли, что зовется «ТЫ».

Я растворяюсь, как сахар в чае,
Под сонным взмахом твоих век,
В тебе себя зеркально нечаю,
Слегка теряя в весе бек.

Парализованы картины,
И что пишу я – все гавно,
Но, не смотря на зад унылый,
Перёд мой вроде ничего.


Автовойна

«Кто много спит...

Гора спускается к реке
Тропинками, ручьями.
Деревья в сонном тальнике
Сплетаются ветвями.

С рекой целуется заря,
Вот-вот в ней растворится.
Прилежно будят звонаря,
Распевшиеся птицы.

Рассвет любуется игрой
Рассыпанных росинок.
Стоит обитель под горой.
Творит молитву инок.