Растаял

Ночь – картинка для мечтаний,
Сколько их – бессонниц там,
У границ воспоминаний,
Где живёт моя мечта…

Где-то рядом греет лампа
От мирских обид, сует,
Кот смиренно греет лапы,
В полумраке тает свет.
Тихо музыка играет,
Замолкая через миг,
И с души печаль стирая,
К звёздам рвётся напрямик.

Солнца нет. Да нужно ль солнце,
Если есть предел всему,
И в надежде полусонной
Сердце просится во тьму…

А во тьме всё то же небо,
Те же мысли, что в душе,
Я живу, свободе внемля...

Шаги у пропасти. И взгляд, и взмах крыла
Такой же, как всегда, беспечный и напрасный,
Когда-то, помню я, не вспоминала зла,
Душа моя всегда стремилась верить в сказку.

И тот речной поток, в иллюзии небес,
Что сотворил мой мир из ничего почти что,
Теперь остался быть в предчувствии чудес,
И вот я снова здесь, из жизни прошлой вышла.

Пророчит счастье гром, спустившийся теперь
По радуге, что мне дарила краски лета,
И новый жизни миг рисует акварель,
Но вновь душа моя не скрыта, не...

От ожидания чего-то сводит скулы..
И впрямь дорога в небеса крута
Но больше мне не будет утро хмурым
И светом заискрятся вновь глаза
От ласковости осознания растаят
Все несуразности прошедших лет
И по причине многогранных восприятий
Я буду видеть бессознательного свет,
И в луже человеческих эмоций
Отбросив всякий стыд и прочий срам
Как в моем прошлом, искупаться ты не сможешь…
Поскольку плюхаюсь я с наслажденьем там
Но жизнь нам дарит бесконечности возможных
Но скороспелых и нелепых...

Я не верил, что это бывает,
Что зимой вдруг приходит весна,
Льдинки в сердце моём все растают,
И ты станешь мне очень нужна!
Полюбил эти тёмные кудри
И пьянящую синь этих глаз,
Руки нежные годы вернули -
Будто был я с тобой в первый раз...

ПРИПЕВ:
Я боюсь, что ты можешь растаять,
Испариться, как утренний сон,
И останется мне лишь на память
Эта песня твоя - тихий стон.

В этой песне без слов я услышу,
Как взрывается магмой вулкан,
Ураганом как сносятся крыши,
Разливается...

Это птица удачи парила над миром иллюзий,
И срывалась и падала, и поднималась опять.
И ее забывали строптивые грустные люди.
Разучились смеяться, они не умели мечтать.


Их угрюмые лица пугали ее и терзали,
И она улетала, но вновь возвращалась в наш мир.
И какие-то сны и видения нас чаровали.
И опять возвращался мужчина, печален и сир.

Но в оставленном доме ему не нашли тогда места,
Был он где-то вдали, и тонули в тиши облака.
Кто там снова остался? Вся в черном жена, а невеста...

Вот так и лежала она перед ним обнаженной
Прекрасная Лада в гармонии света и тьмы,
И косо смотрели усталые старые жены,
На лик совершенный, тревожила снова умы

И страсти бурлили, и были прекрасные вина
В бокалах старинных испиты за прелести плен,
И вечно порочна, казалась богиня невинной,
Художник царил над бессилием тех перемен.

Да кто она, боже, так дивно и странно прекрасна,
И снова тревожа уходит от нас в этот снег,
Вот так и лежала, как вызов уродству, безгласна,
И так...

Вы были на том маскараде, не стоит лукавить.
Я видела вас с этой дамой в зеленом плаще,
Я знаю о связи, и ревность меня не оставит.
Лишь тусклые звезды все падали в пропасть, и те

Усталые шутки забыть мне, мой милый, едва ли,
Но я вас простила, а что я могла в этот час?
Пыталась забыть, только как вы ее целовали,
Казалось, что в мире не будет счастливее вас.

Потом Незнакомка растаяла, словно комета,
Они – однодневки, за ними угнаться едва ли.
И вот вы вернулись, и ждал вас обед...

Колёсами отстукивая такт,
Растаяла за горизонтом электричка,
И настроение угасло так,
Как гаснет при порыве ветра спичка,
И в душу вдруг нахлынула тоска …

Ты в поезде сейчас - я на перроне,
Ты уезжаешь, я же - остаюсь,
А говорливые соседи по вагону
В прах разобьют Тебе прощанием
навеянную грусть
И обо мне Ты по дороге вряд ли вспомнишь …

Ты мыслями давно уже с родными,
Ты вскоре гордо вступишь в дом родной,
А я пойду, ведь мне отныне
Остался город - серый и чужой.
И я в нём...

Бурмистрова меня достала:
Определила на весы,
До дыр ажурных отстирала
Мои семейные трусы.

С резинки, резавшей промежность,
Меня знававшей молодым,
Исчезла вековая свежесть,
Растаяла как с яблонь дым.

Я это чудо кружевное,
Сплошь в дырочках, носить готов.
Когда ж к Бурмистровой спиною –
Могу и вовсе без трусов.

Кто этой женщине дал право
Отстирывать всех добела,
На мясо говорить – отрава,
Белова гнать из-за стола?

Как вышло, что в обличье женском
В разверзнутой моей...

Восемьдесят лет в социализме
Провели Израиля сыны
При Аоде, без идиотизма
При основах жили Ленинизма
Иегове преданно верны,

У заморских шлюх не ночевали.
Дамы в лифчик клали пистолет
И когда к ним очень приставали,
Как учила партия, орали:
На обетованной секса нет.

Вождь их умер тихо, интровертно.
Не успев Судью похоронить,
Бросились сыны грешить конкретно.
И ученье вовсе не бессмертно,
Если за ним некому следить.

Не таков, однако, Иегова.
Он евреев через не могу
Наказал...