Ранение

Мякоть апрельского солнца закралась ознобом бриза
в шелест лиственных пальцев на изумрудно-горчащем скелете.
Изысканность легкой походки женственности
слепит чумазую плесень сдавленных прахом сугробов.
К хрустальной мелодике водопадов карнизных
подмешано коррозийное пойло зимнего ветра,
чахнущего в окрестностях
бодрых затрещин змеевидных лучей лимонно-водного

неба, что ползет за шиворот лесопосадки столбов,
заливает сапфировой кислотой поры
асфальтовой планиметрии,
чьи выбоины...

И сердце ранено тобою, и время медленно течет,
Как будто в целом мире нет, длиннее боли…
И как теперь, как дальше быть…
А погружаясь в дни, воспоминаний,
Испытываешь дикую любовь.
И в этом нет ни боли, ни страданий,
И не понять любви секрет…

Мы согласно в это верим,
И никто не возражает:
Ярость раненого зверя
Суть его не отражает.

Приласкайте, обогрейте,
Избегая криков строгих.
И в нападках не зверейте
На несчастных и убогих.

Ласки силу ту имеют,
Что не скажешь в связной речи.
Даже звери вас сумеют
Возлюбить по-человечьи.

Шел корабль под красным крестом -
Под крестом милосердия и боли.
Дети, раненые на нём
Из немецкой спасались неволи.
Сотни глаз молча смотрят в небо,
А в глазах затаился страх.
Смотрят с ненавистью и гневом -
Там ведь может явится враг.
Вот и он злобно крыльями машет,
Короблю вслед летит, словно тень.
Ах, как страшен он и ужасен
В этот солнечный, летний день.
Люди шепчутся меж собою:
«Лётчик тоже ведь человек.
Он не должен, он не посмеет,
Он не сможет стрелять в калек.»
Только...

Луна по волнам отлилась расплавленным сыром,
гремят серебром небесные колбочки звезд, тихо-тихо
бусины гальки перешепнутся, и промочат кремнистые губы
сыростью пенной. Дух беспроглядного ила
кружится в гортани, чайки раненный крик
ветром брызнет в лицо, взгляд безмятежного Будды
сойдет с кипарисов туманных, пальмовой тенью
скроется пьяный ручей.
Я все сказал…
Утесы хранят тишину.

Сердце гордое, что ж ты маешься,
Птицей раненой, что ж ты мечешься?
Что ж кручинишься, что ж печалишься,
Словно знаешь ты — с горем встретишься.

Ты не жди беду, не накличь печаль:
Что мы в жизни ждём — то случится в ней.
Из груди не рвись, птицей в неба даль,
Счастье ведь не там — здесь, среди людей.

Ночь прохладная, утро ясное,
Зорька чистая — как младенца смех.
В жизни есть печаль, но в ней счастлив я.
Знал в ней взлёты я, знал падений грех.

Сердцем гордому, трудно средь...

Мы Христиане, это много значит,
Нам путь указан с высоты Креста.
Безгрешно был Младенец в чреве зачат,
Возрос и обратился во Христа,

Несущего народам свет и радость,
Спасение и Божью благодать.
И так ли тяжело за эту сладость
Соблазны мира грешного отдать?

Взгляни вокруг. Что в мире постоянно?
Власть, и почёт, и деньги - всё обман.
Так стоит ли всю жизнь неприкаянно
Бродить, лелея брюхо и карман?

Нам время стало местом казни нашей,
И бьётся флаг, посаженный на кол...

Ушли командармы, комдивы, комбаты.
По ротным и взводным Прошлася с Косой.
Уходят, уходят, уходят Солдаты
Последний-за жизнь-проигравшие бой.

Уходят… Уходят… И с ними уходят
Разрывы снарядов и раненых стон,
И письма, которые поздно приходят,
И кары неправой штрафной батальон.

И проклятый день – когда холм удержали
«Наркомовских» втрое на долю пришлось…
Кому до Берлина дойти наказали
Не всем до санбата дойти довелось.

Уходят… Уходят… Уносят с собою
Солдатскую правду нелегких...

Мы писали кровью на влажной бумаге ночи портрет предвестия мая,
До звезды восхода, до кровавой купели востока,
Последним штрихом опрокинувшей теплое небо в наши сердца.
Угольная сырость асфальта, словно каменная роса, кажущиеся холодной пустыней коробки домов.
Я не могу остановить пурпурную жидкость, льющуюся на пожелтевшую бумагу
Утренних ветров, я не в силах прервать родниковую песню раненой плоти весны.
Привкус вчерашней любви плачет гранатовым ожерельем отражения глаз, алмазная соль...

Не плачь, малыш, пожалуйста, не надо!
Здесь голос твой едва услышит мать,
От грохота взрывающих снарядов
Она сама готова зарыдать.

И всхлипывать нескоро перестанет,
От пуль очередей утихнет шквал,
В руинах перед взором, вдруг, предстанет
Чудесный город, некогда, Цхинвал…

Утри слезу, старик, в углу подвала,
Слов утешенья сможем ли сказать?
Когда места родимые в развалах
Ему о многом могут рассказать!

Откуда зло взялось на белом свете?
Жестокость кем была порождена?
В чем...