Раненая душа

Мы часто говорим на разных языках,

И мыслим разным типом категорий,

У каждого из нас свой спрятан где-то страх,

И множество запутанных историй.

Но главное, что все мы и всегда

Зовемся одинаково и вечно:

Мы – люди. И одна на всех душа

Дана нам здесь, сейчас и безконечно.

© Copyright: Надежда Мунцева, 2019
Свидетельство о публикации №119110807451

Поговорили по душам
И завершился разговор.
А в голове моей бедлам,
Теперь открыт мой личный спор.

Кто был тут прав, кто виноват,
Проблеме этой нет решения,
Лишь утвердительный мандат
Что подкрепляет лишь сомненья.

И каждый вроде прав,
Но также не виновен.
А пламенный и пылкий нрав,
Поддерживает пламя этих воин.

Ах, как хотел я мира…
Его быть может хочешь ты,
Но жизнь это печальная сатира.
Не пересилить нам характера черты…

И первый шаг не дался…
Нам не дался...

Может я большой невежда,
Но, на мой взгляд
главное не смазливый взгляд
и шикарная одежда,
А, - красивая душа
в которой живёт Любовь,
И большая Надежда...

-Откуда ты, душа моя? – Из мира без границ.
Там где записана судьба на тысячах страниц.

-Скажи мне из чего она? – Из света и тепла,
Их соткала твоя любовь для жизни, навсегда.

-А что, скажи, умеешь ты? – Что сможешь пожелать,
В любви и радости своей себе самой создать.

-И для тебя пределов нет? – И нет границ совсем.
Я знаю, помню и могу стать вечным счастьем всем.

-А почему тебя понять так сложно иногда?
-Ты слишком любишь усложнять. А я проста всегда.

© Copyright: Надежда...

Был ранен зверь. И зверь ревел.
Рычанье скорбное наружу
рвалось, в мою вонзаясь душу,
как тысячи холодных стрел.

И я душою леденел,
предощущая смерти стужу.
А кровь лилась толчками в лужу,
и снег вокруг неё чернел.

Был ранен зверь. Он издыхал.
И он смотрел в меня без злобы,
с тоской, разящей наповал,

как будто часть своей утробы,
звериной боли и хворобы
в меня навек переливал.

Мне снова Венеции дивная снится,
И юная дама, плывущая мимо.
К кому на свидание райская птица
Направилась снова, а муж нелюбимый
Спокойно с другой развлекается где-то.
И даже не верит он слухам сначала.
Но вилла пустует ее до рассвета.
И тихо вода все шуршит у причала.

Ей больно и весело быть одинокой.
И рваться куда-то, забыв о печали.
И только вода, как темна, и жестоко
Опять поступают мужья, и начала
Рыдала, просила, хотела остаться.
Хотела забыться с собакой и сыном.
Но вот...

Зимнее проклятие,
леденящий зной
открывает во мне
двери сонной океанической бездны…

Как хочется сбросить этот подвальный мех,
обнажить остроту восприятия
и бегать ветром по траве,
собирая солнечный смех
на ресницах, льющихся пыльцой…

Проникающее ранение –
декабрьский горизонт лезвием
бесконечности…


P.S. Сытость притупляет чувства

Можем с корнем свет очей мы
вырвать на благое дело.

— Чей же ангел?
— Так, ничейный,
словно тень души без тела.

Грязный волос виснет паклей,
крылья — в язвах:
хлебо-солью
редко встретят тех, кто пахнет
бескорыстием и болью.

Но глаза на мрачных лицах
безучастней комьев ваты
под повязкой на глазницах,
что пусты, чисты и святы.

Не надо врачевать
Раненное сердце
Оно так радо
Страдать и любить
Разбуженное сердце крылато
Любящее сердце свято
Ему положено таким быть

А если нет взаимности
Неважно
Важно, что сердце твое
Может светить
Все сладится, обязательно слюбится
Правда!
Главное, что ты научилась
Любить

Был я столько раз так больно ранен,
Добираясь до дому ползком.
Но не только злобой протаранен -
Можно ранить даже лепестком.

Ранил я и сам – совсем невольно
Нежностью небрежной на ходу.
А кому-то после было больно,
Словно босиком ходить по льду.

Почему иду я по руинам
Самых моих близких, дорогих,
Я, так больно и легко ранимый
И так просто ранящий других?