Радуги

Небо утренней зарёю
разделилось пополам,
Апельсиновой росою
разливая по долам
Сказку бархатного моря –
одуванчиковый рай…
Лето краской вспыхнет вскоре
разукрасив сонный край,


С неба радугу роняя
на согретые луга,
Ароматом наполняя
золотые берега
Васильково нежной речки,
где купаются порой
Белокрылые овечки,
в неге тая за горой…


Как люблю я в это время
пробежаться босиком
По росе…., теряя бремя
суеты.… И мотыльком
Воспарив в объятья Света,
наполняясь...

Ночной прохлады густота
Сменилась мягкостью тумана.
А в твоей жизни пустота -
Опять страшишься ты обмана.

Не злись, подруга на туман,
Окутавший тебя прохладой,
Не лей напрасно горьких слёз,
И не терзай себя, не надо...

Неясность жизненных туманов,
Пройдёт со временем, я знаю,
Я помолчу с тобой, родная
И напою горячим чаем.

Сплетенье зябкое невзгод
У всех бывают — закон жизни,
Ты погляди на небосвод,
Их отпусти без укоризны.

Кто в этом мире совершенен?
Ответа нет на сей...

Моя судьба - что это значит?
Кто пишет разную мою судьбу?
И кто, для записи её, мне выбирает -
То серый день, то яркую зорю?

То снег и вьюгу, вперемешку с болью,
То бледный вид уставшего лица.
А то, возьмёт писатель поцелуи,
Звон колокольный и чуть – чуть огня.

Кто добавляет ложь в его чернила,
Обман друзей, и выгоду в делах?
И кто весною, в небе терпеливо
Выводит радугу, в прозрачных небесах?

Кто это утро может сделать хмурым,
А ночь мою без света и тепла?
Кто взгляд мой...

Ветра земные светом бороздя,
энергию тепла неся с собою,
течет тот Ангел, будто бы вода,
как будто бы направленный судьбою.

И путь его лежал через края,
ему подобные проходят где уроки,
и светит он, как будто бы свеча,
как будто бы в написанные сроки.

Увидел пред собой он милый дом,
где аура радугой священною сияет,
и все цвета ее в сознанье отражая,
лежат беспечным, белым сном.

Здесь знания рождают тишину,
что в жизненное благо воплощает
все то, что в духе подмигнуло сну,
и...

А в радуге девам мерцают
семь принцев на белых конях,
Над морем, где чайки летают
в солёных мелькающих днях,
и пенные брызги срывают,
как цвет в бирюзовых полях.

Заката прощальные блики
окрасили чаек в пурпур.
И вот уже звёздочек лики
открыл кто-то, дёрнув за шнур
завесы ночной. Чаек крики
стихают. И кони - в аллюр.

Грустят нежно – юные девы,
на звёзды с надеждой глядят
и с вечным томлением Евы
Адама увидеть хотят.
В морское глубокое чрево
ночные колдуньи манят.

Холодное дыхание арктических льдов,
Ржаво-лимонная пространность тундры,
Болотно-каряя вязь тайги,
Пунцовая свежесть смешанных лесов Евразии,
Песчаное море Среднеазиатской пустыни,
Туманно-снежный гранит Центрально-азиатских гор,
Горячая солома Африканской саванны,
Разноцветный ветер тропических лесов Америки,
Влажная радуга тропических лесов Азии,
Бордовый вакуум Австралии,
Лилейные берега Антарктики –
Слышат меня…

Ты у меня спросил – кто Я?
Отвечу: я – всего богиня.
Сравнится лишь со мной зоря
И небосвод лилово-синий,

И, может быть, сиянье звёзд,
Иль радуга весенним утром.
Конечно, твой вопрос не прост,
И от того ответ не мудрый.

Тонкая сладость розы
веет с твоих берегов.
Я подхвачу каплю нектара
робким движением пальцев.
Робость прорвется радостью, радугой брызнет цветов
взгляд, и поднимет парус
медом душа-скиталица.
Тает закат поцелуем,
ты воскресила полночь.
Ты мне открыла сердце
шелковым ветром настежь.
Ветер прогонит тени, нежность придет на помощь
моим расстрелянным песням,
что ты в близость поманишь.
Пряный прилив июля,
мир, потерявший время.
Я принесу на ладонях
музыку рек алмазных,
скал...

Колдовская ночь
Душу в клочь!
Сердцу – невмочь.
Разорвано в рвань.
Страх. Див. Длань.
В горле гарь –
Пустыни угар.
Мороз, жилы, врез.
Брызнула в очи Ночь.
Душа. Кровь. Топь.
Ночь – белый холодный хрусталь.
Усталостью проступила сталь.
Вселенский беззвучный звон…
Немоты смысл сгущён –
Кровью всей объяснён.
Вопль и крест.
Ров и свод.
То ли к смерти,
То ли к жизни приговор.
Знак и лик.
Под камень иль в лёт.
Крылом жжёт.
Высшим сбило с ног.
Чудотворен снега ток.
Воля.
Бог...

И девочка с печальными глазами,
В которых вечно бездна отражалась,
На миг явилась в этой страшной драме,
Среди поэтов где-то затерялась.
Они ее ласкали и жалели,
И вряд ли принимали, понимая,
Они уже совсем иных хотели,
Ее в экстазе к звездам поднимая.

Она им пела о любви и снеге,
И было одиночество ужасно.
И вот тогда, в том черном диком небе,
В той темноте она была прекрасна.
А что потом с ребенком этим стало?
О том скупые строчки протоколов,
Одна за всех и против всех стояла...