Радостно смотрю ввысь

Приблизиться и,
Рассчитаться за все и...
И дым уйдет ввысь.Это - пламенный привет,
Вкуснейшим из пельменей!!

В небе горячем трудно летать,
Трудно любовь на лету удержать,
Но, хоть и были ветры не злы,
В ладонях осталась горстка золы.
Пепел горячий вытек из рук,
В небо поднялся Ангел Разлук.

А у заката краски одни:
Красные ночи, красные дни.
Тучи расплавились, чтобы потом
Ввысь распахнуться черным зонтом.
Но ветер старался, и чуть погодя
В небо поднялся Ангел Дождя.

Первые капли упали в песок,
Ливень прозрачен, ливень высок.
Видно, не зря, если счастья не ждем,
Небо заплачет серым...

Два голубя взлетели ввысь над небом,
В манящую неведомую даль.
И эта бездна станет им те хлебом,
Где есть любовь и вечная печаль…

Жил да был в селе «Налейка»
парень, звать его Андрейка.
Ни печаль, ни радость в нём
разбудить вам нипочем,
потому как на селе
он считался не в уме.
Было два у него чина -
увалень и дурачина.
Все его жалели часто,
а вот это уж напрасно!
От природы он был рыжим.
И к тому же чуть бесстыжим.
Голым мог купаться в речке
и прикинуться овечкой.
Баб вокруг не замечать,
и нырять себе, нырять.
Те бельём в него швыряли.
И топили, и шпыняли,
а Андрейке нипочем.
Хоть грозите кирпичом...

Что я хочу? Зачем страдаю
И постоянно вспоминаю
Тебя?..
Что можешь дать мне из того,
Что не имею я сама?
Вот я мечтаю:
Пришёл ты и взглянул в мои глаза,
Я, вся в слезах,
Тебя поцеловала, обняла.
В объятиях друг друга мы стоим,
От слёз счастливых не могу дышать.
Ты смахиваешь их движением одним.
Мы нежно обнимаемся опять,
Друг друга гладя по спине, по волосам…
За этот миг я всё отдам!
А дальше что?
В избытке мигу этому
Не принести нам счастья.
Хотя бы потому,
Что может быть...

Ты прости за то, что не даю покоя,
душу твою светлую трогаю рукою.
По любви тоскую - нету больше мочи!
На бумагу льются строчки среди ночи.

Только - это грезы, глупые мечтанья.
Не подаришь счастья, если нет желанья.
Рвется ввысь из клетки душа-половинка.
Тая, плачет сердце - маленькая льдинка.

Московский двор. Полночный тихий час….
Во тьме протяжная рулада сакса –
Звучит дворовый, сонный, «черный» джаз,
В ночИ, упавшей с неба бурой кляксой…

В живую, сочно, в перебив хита
Из припаркованного рядом мерса,
Слетая с губ лохматого «кента»,
Течет тягучим негритянским скерцо.

Мотив то «сладок», то как перец «жгуч»,
Чуть приоткрыв души смятЕнной дверцу,
То ввысь взлетая, то сверзАясь с круч,
Вползает змеем липким, жарким в сердце,

Ритм, заставляя отбивать ногой,
Мелодии...

Случайно, издалека,
Как песня льется строка.
Течет сомнений ручей
Сквозь лес бессонных ночей.
Журчит мелодий река –
Печальна и глубока:
Порой почти не слышна,
А может, даже, смешна.
Как детский лепет нежна,
И с ветром вольным дружна.
Взмывая ввысь, к облакам,
Внимая крыльям-рукам,
Вздыхая лишь о своем,
Мы песню жизни поем.

Потянувшись в кровати,
Пробудившись от сна,
Ощущенью зачатья,
Удивилась весна.

Как же так получилось?
Непонятно самой.
С кем она согрешила
Этой долгой зимой?

Горько плачет капелью
Молодая весна.
Видят сосны и ели –
Непорочна она.

Вот уж трепетно нежный
Жадно тянется ввысь
Первозванный подснежник…
Зарождается жизнь!

Кружат в поле метели -
Вновь зима ворожит.
Эти марты, апрели, -
Так мешают ей жить.

Эх! Метель-завирюха.
Ей уж зеркалом – лужа.
И на зимнюю стужу...

Белеют пятна кораблей
На тёмной после шторма бухте,
В обрамлении полей,
Хвои зелёной, гор уюте.
Громады чёрных облаков
На фоне стиранного неба
В величии изящных каравелл
Плывут добыть мускаты лета.
В прозрачной хрупкости границ
По краю моря белый город
Вскарабкался по круче ввысь,
И вдаль глядит умытым взором.