Рабыни

Я скучаю по тебе, и ты ведь знаешь,
Знаешь, но упрямо одиноко бродишь,
Бродишь ты вокруг, лишь превращаясь,
Превращаясь в заново рождённых...

Ну зачем скажи мне мой хороший, нам
С тобой блуждать по этим лабиринтам?
Умоляю ты не жди, что я от адской боли
Приползу к тебе замученной рабыней...

Да люблю, не скрою очень, очень,
Но во мне живёт ведь так же гордость,
Для кого я может быть чудная, но такая
Уж какая есть, пусть это даже глупо...

Лишь сейчас, благодаря всему, что...

Я помню, как плыли галеры
Как петли уключин скрипели
Как цепи ножные звенели

А мы все гребли и тупели
Стирали ладони мы в кровь
И пота пекущую соль

Я помню одежды из шелка
И шепот жарко-истомный
И нежные руки рабынь
- Любимый, меня не покинь

Я помню высокий бамбук
И слезы и горечь разлук

И бесконечное рабство
И радость тайную братства

Я помню, кричали верблюды
Пасли их мальчишки-огузы

И длинный узкий кинжал
В ладонях удобно лежал

И полыхнуло, как пламя
Зеленое...

Эх грусть, за что меня ты мучаешь?
Любовь, за что мне душу рвешь,
На что надеяться? На лучшее?
Где выход здесь - не разберешь.
Эх боль зачем змей коварною
Смертельным ядом поразив -
Рабыней делаешь бесправною,
Махом одним мечты разбив.
Страдание стрелой каленою
Вонзилось разрывая плоть.
Сердце терзая пыткой долгою,
Стремясь поглубже уколоть.
Зачем надменно ожидание
Ты в неизвестность превратясь
Приносишь в душу мне страдание
Надменно надомной смеясь?

Жизнь женщины в руках мужчины,
В его плену ее судьба!
И, если сердцу он - немилый,
То в доме - вечная борьба.

Полюбит ли гарем Султана?
Есть ль средь наложниц хоть одна,
Которая под сон охраны,
Не даст с отравою вина?

Которая рабыней будет,
Ему и нищему служить,
Его в болезни не забудет,
Одно вино с ним будет пить?

Чтобы дойдя до смерти одра,
Султан не произнес с тоской:
"Среди подвластного народа
Я Женщины не встретил ни одной..."

Ты только в пространстве воды,
иллюзий и снов.
Ты прошлый мой Бог и творец
основы основ…
А дочка, рисуй не рисуй –
как в душу копье:
И взглядом и ликом своим
творенье твое.

Зачем помогать мне грести,
где вольно и штиль.
Я бросила лодку туда,
за несколько миль
От бурь, неизбежности стать
рабыней судьбы…
Какая прозрачная гладь!
Не ставь на дыбы

Мой новый нехоженый мир.
Теперь не одна…
Я так благодарна, поверь,
что рыжих копна,
Что глазки светлее небес…
Я буду грести
Туда...

В переливах солнечных лучей...
Под зеркальной гладью моря.
Плачет... девушка - русалка...
Плачет... от тоски и горя.

И текут из глаз зелёных...
Слёзы... словно жемчуга.
Их волной несёт к влюблённым...
Там... где чудо – берега.

Там... среди всего земного...
Человек любимый есть.
Никогда не быть им вместе...
Песнь любви вдвоём не спеть.

Человеком он рождён...
А она... воды Богиня.
И нельзя им быть вдвоём...
Ведь она... морей рабыня.

Слёзы льются жемчугами...
Рассыпаясь по...

Ты - свободен,
Я - рабыня красоты.
Твой образ идеальный
Заменит мне глоток воды.
Ты - потомок верный Соломона,
Моя же мудрость - вся в любви.
Смогу я выйти из полона,
Прошу, ты Купидона только прогони!

Зажгите больше чёрных свеч. И пусть свершиться месса.
Не будет ладана, грехом пропитан миг.
В безумстве скинешь балахон,капризная принцесса.
Тебя узнаю я,в душе родиться крик.
Скажи мне, кто ты героиня эпотажа.
Рабыня мести,маска смерти,злобный рык.
Каскад измен,приманка адского капкана.
Слащавый яд,убийца, падающий лик.
А впрочем мне это совсем неинтересно.
Давай закончим пусть свершаеться обряд.
Как на заклании лежу, пусть вынут сердце.
Я встречу смерть.
И буду искренне ей рад.

Я ровесник этих строк
и странно столкнулся по времени с их автором.

Мы прожили в параллели планеты ровно пять месяцев:
14 мая 58-го я родился, 14 октября 58-го он умер.

Наверное, поэтому стихотворение Николая Алексеевича Заболоцкого — это вся моя жизнь.
Я весь состою из этих букв. Но не как букварь.
А просто как тот, кто дышит и любит. И день… и ночь…



НИКОЛАЙ ЗАБОЛОЦКИЙ



Не позволяй душе лениться!
Чтоб в ступе воду не толочь,
Душа обязана трудиться
И день и ночь...

Рождённая в мучениях, купцом в неволю продана,
С гордыней разворованной, товарками оплёвана.
Несчастием растерзана, на лоскуты разорвана,
Толпою разношерстною прилюдно опозорена.
Порушена в традициях и за ограду выгнана.
В романах и в писаниях зачёркнута и вырвана.
Заплаканная, грязная, босая и замёрзшая,
Пошла бродить потёмками, больная и усохшая.
Всё пряталась от солнышка. Всё тенью за околицей
Мелькала, заклеймённая, рабынею-невольницей.
Стучала ночью ставнями. Просилась в...