Пылью

Мой ум теорией сполна,
Так увлечён, но не ясна,
Доподлинно вся глубина
Мне резво оппонирует она.

Стою, смотрю я на ворота,
От них не будет отворота,
Ведь в вечность новые врата,
За ними чёрная дыра.

Она же мне и поясняет,
При этом без запинки утверждает:
-Массивность там, стоит такая,
Что всё на свете поглощает.
-А я баран и не могу понять,
Как мне всё это объяснять?

-О, да! Тебе не ведома она,
Теория Эйнштейна, знать верна,
Хотя локально относительна,
Но в ней сидит такая...

* Отрицающий смерть, «a» «thanatos» (Athanasios) *
200 лет со дня рождения А. А. Фета
*
Как хОлоден ноябрьской ночи сумрак,
И тени бродят сквозь мое окно;
Воспоминаний сонм течет угрюмо,
Как жизни суесловной приговор…
.
Я задыхаюсь в чувствах, лицах, датах.
Как давит сердце… Тонкий острый нож
Венчает на излете дней остаток?..
Все ближе к краю, все сильнее дрожь…
.
Отчаянна усталость жизни бренной;
Брожение души в тоске – что смерть.
Все бедствия в одном лишь слове… ...
Нет...

Вот уже и зимы середина.
Новогодний открыт календарь.
День проснулся. И красит седины
Золотистою пылью январь.

Он ещё молодится. Метели
В чистом поле поют до зари.
А в сады снегири прилетели,
Нашей грустной зимы снегири.

А он кричал, багровея от крика:
-«Точку опоры мне дай и рычаг.
И шар Земной, будет мне как пушинка,
Сброшу его я в межзвёздный овраг.»

А мир в ответ, за его своенравность,
Выбил опору, ему из под ног.
И он упал, позабыв жизни радость,
Чистым лицом на грязь пыльных дорог.

Мир никогда не любил своевольства,
Дерзкого взгляда и честных речей.
В нём изворотливость, а не геройство,
Нужным считается, в жизни людей.

Но не сдавался строптивый упрямец,
Веру в себя ни на миг не терял...

Всё пройдёт само собой,
И какой-то даст итог.
Где-то прошлым за спиной,
Где-то тенью став у ног.

Всё пройдёт и станет пылью,
Гор могучая твердынь.
Станет ложью или былью,
Или канет в неба синь.

Всё пройдёт в свой срок на месте,
Предназначенном судьбой.
Частью тайны став иль вести,
Счастьем чьим-то иль бедой.

Всё пройдёт, как дым растает,
Падёт в Лету без следа.
Абсолюта нет — смывает,
Всё и всех времён вода.

Всё пройдёт, всегда так было,
Так устроен мир Земной.
Снилось...

Я из мира уйду на рассвете,
Вместе с утренней, павшей звездой.
И зари нежность душу приветит,
Провожая на вечный покой.

Мал масштаб моих дел и свершений,
Не велик и добром их, и злом.
И исчезну я в беге мгновений,
Без следа, растворяясь в былом.

Души скинут земные личины,
Покидая навек их тела.
Не нужны им земные вершины,
Ссылка их, в тюрьме тела прошла.

В увядания сна лепестками,
Тихо падают жизни цветов.
Всё умрёт, знают смерть даже камни,
Пылью став, от дыханий веков...

Рядом святость и порок,
Грань тонка меж ними.
Грех вождей смыв дней поток,
Сделал их святыми.

И в тиранах жертв потомки
Восхваляют жёсткость мер.
И спустя век вождь жестокий,
Освящён веленьем вер.

И кровавый самодержец,
В лоне церкви средь святых.
В жерновах событий мельниц,
Пылью, жизнь людей простых.

Казнь царей — сюжет мистерий,
И лишь факт — толпы расстрел.
Мир забудет боль мгновений,
Убиенных пулей тел.

И не помнит мир уроки,
Дел давно минувших дней.
Свят в нём...

Вы меня не судите,
За путь грешный, земной.
Жерновами событий,
Смолот был я судьбой.

И меня с дорог пылью,
Ветер странствий смешал.
И меж явью и былью,
Я себя потерял.

Узник Долга и Чести,
Я развеян по дням.
Где б не жил — не на месте,
И чужой временам.

Знал и сытость, и голод,
Знал и слёзы, и смех.
И зной жаркий, и холод,
А иной раз — и грех.

И меня не судите,
За жизнь други-друзья.
Так сплелись судьбы нити,
Не желал — злого я...
Марковцев Ю.

Яков Есепкин

Палимпсесты

Оры и Волшебная флейта

Четырнадцатый фрагмент

И совитые миррой шары
Вновь на колких ветвях золотятся,
Ель тлеет под канвой мишуры,
Гномы тусклые ею цветятся.

Ах, Цитера-богиня, узри,
Как всемлечные блещут сувои,
О смарагдах чудесных гори,
Расточайся во таинстве хвои.

Станут юные феи взвивать
Ночи благостной яркие свечи,
И с тенями начнем пировать,
Восклицая жемчужные течи.

Шестнадцатый фрагмент

Гномы снежною пылью фарфор
Обовьют и...

В каком неведомо году,
В какой неведомо дороге.
Он шёл сквозь радость и беду,
Туда, куда послали Боги.

Своих неведомых дорог,
Дышал он пылью неведений.
И грусть неведомых тревог,
В нём стала тяжестью сомнений.

Невидим им — неведом им,
Пути был замысел и цели.
И был на нём он всем чужим,
Нигде, его знать не хотели.

НевЕдом он и не ведОм,
Но всё же как и все зависим.
От тех, с кем жизнь делил и дом,
Кто послан, был ему Всевышним.

В каком неведомо году,
В какой неведомо...