Пыльный

В дорогу... Надежда, веди!
Оставшиеся, поднимите
Бокалы за тех, кто в пути...
И ждите. Молитесь и ждите...

Ян Налепка

Летят года над тихой Садгорой...
На кладбище среди мещан окрестных
Лежит, дождем оплаканный, Герой
Советского Союза – не из местных...

Ян Налепка – словацкий капитан,
А ранее – учитель в школе сельской...
Смерть на войне гуляет по пятам...
Он, мертвый, горд: от пули пал немецкой.

И это означает, что врагу
Не шестерил, не заключал с ним сделку....
В упор...

Мир – это склеп: прохладный, пыльный.
Над саркофагом – саркофаг,
А в землю втоптан изобильно
Рассыпанный веками прах.

Мир – это море: гладь и бездна,
В саргассах вязнут корабли.
На дне ржавеют бесполезно
Создания Большой земли.

Мир – это сад: краснеют вишни,
Ползёт и вьётся виноград,
Плод падает. Должно быть, лишний…
Сгниёт. А, может быть, съедят?!

Мир – это воля: лёд и пламя,
Любовь, мятежная мечта,
Подобранное сыном знамя;
Мир – это, братья, Красота!

Мир – это, сёстры...

Мы давно выросли из детских платьев,
Забросили кукол в пыльный угол.
Мы думали - взрослыми сил быть хватит
(До нас не один человек так думал).
Забыли о садике и о школе,
Немного родителей подзабыли,
Забыли стремление жить на воле,
И душные клетки свои полюбили...
И бьемся, стучимся, кричим в смятении!
Бежим на работу, бежим с работы.
Уже не красавицы, а привидения -
Летят незаметно шальные годы.
И ты, и я, и другие тоже -
Никто, быть может, не вспомнит ныне -
На что хотели мы быть...

В тёмный ящик забросив краски –
В самый дальний и пыльный угол, -
Перестала я верить в сказки,
Запретила себе верить в чудо.

С затуманенным смыслом жизни
Сквозь летящие бешено годы
Я привыкла читать афоризмы
И следить за вспышками моды.

От погони за счастьем извечной
Хоть на миг отдохнуть я пыталась.
Искры счастья так быстротечны –
От стремленья к ним сил не осталось.

Меж волнАми призрачных целей
Полог грёз я развею когда-то.
Мне не жаль, что года пролетели,
Лишь бы жизнь...

Ветра Сахары навевают пыль,
Аэропорт закрыт, и губы в ранах.
Привычна к русским: робость позабыв,
Выпрашивает фрукты обезьяна.
Для взлета – грунтовая полоса…
Здесь миной угрожает шаг неловкий,
Здесь с самого утра плюс пятьдесят
И не найти обычной газировки.
У смерти раскаленный пыльный вкус,
А звук – летящих пуль и чьих-то стонов.
Не запрещен законами наш груз,
Но выстрелы не признают законов.
А дома отмечают Новый год
И у дверей снег стряхивают с шапки.
Сынишка мой рисует самолет...

Вот ночью сидя за столом,
забравшись в этот бурелом,
пришла ко мне одна идея,
ее мне нашептала фея.
Раз тех плодов, что предложить
готов был, вами не вкусить,
давайте мне на пробу ваши,
Татьяны, Милы, Даши, Маши..
Отведать буду очень рад,
ну правда, что за маскарад?
Девчонки стонут и ревут,
а я сижу, как старый плут.
Вот только тут нюанс такой..
Я познакомлю вас с собой.
Обычный парень, лет под сорок,
покой в душе мне очень дорог.
Шутник, затейник, массовик,
могу напялить и...

Добро и зло слова людские,
Наш слабый разум их создал.
Зло переполненный автобус,
Добро пустой и тихий зал.

Где нет воздействий неугодных
Лишь безмятежность и покой.
Все хорошо к чему стремиться?
Интриги к росту никакой.

Светло,тепло,красиво,вкусно
Ведь райский сад он без лопат,
Без пота,грязи,удобрений
Сплошной нектар и аромат.

Чем эффективен стимул рая?
Рай достижений паралич
Его земным животным тварям
При жизни хочется достич.

Чтоб кучи фруктов но без гнили
И чтоб...

В три погибели, с авоськой грязной,
костью черствой в пыльный плащ вживаясь,
бабья седина, ковыляет за деревни соком –
свежим молоком, копейку сторожа.
Хворостинкой держится за воздух,
причитает, жжет морщины слезами
утренней прохлады, а неподалеку
два ее волхва, овчарачьи дворняги
моложавые, ласкают руку бабе,
сухость поедая верным взглядом
да хвостами-вентиляторами вьют.
Ей бы и самой присмотр теплый
кто б поднес, она ж из подворотни
сердобольной, сорванною жилой
тянет улиц...

Танцующий почерк тумана в вечернем халате.
Сигаретное облако,
налипающее на тусклый плафонный лимон.
Брага сосудов, пыльный занавес глаз, серый салат
ползущих деревьев в оконный проем.
Я лежу на волнах неоновых трав и считаю секунды
до открытия ночи. Бред алкогольных звезд,
оловянный свет подворотни, фарфор лунной посуды
крошится на пол. Мои движения – это вопрос;
мой покой – это ответ; мое сердце – золотая чаша с вином.
Когда я был тенью, я видел гораздо шире,
когда я стал плотью...

Ночь оступилась, в дождь… Он зашуршал,
Как будто сетуя на пыльный мир асфальта.
Гром тишину бессонницы смешал,
За молнией спеша незримым сальто…
В стремлении миг полночи вкусить
Коротким, но правдивым поцелуем,
Смелели тучи... Огненная нить
Летела вниз, шаля напропалую…
Светлее стало, словно вечный джин,
Устав быть одиноким в лампе медной,
Сорвал печать, и, выбив клином клин,
Припал к земле, измученной и бедной…