Пыль земли

горячая пыль
разбитой тропки к реке...
засуха...

В облаках водяной пыли
под радужной аркой
я бросился в нежность травы.

Славно ночь берёт своё начало:
угасает медленно закат,
темнота несёт прохладу и помалу
звёздный высыпает транспарант.

Птицы замолкают, лишь лягушки
квакают задорно на пруду,
я оставил смятую подушку
и смотрю упрямо на звезду.

Там, в космической пыли межзвездной,
в галактической дали ночной
скоро рассветёт подобно розе
город вечный, чудный, неземной.

Я смотрю заворожённо в небо,
ожидаю с нетерпением Христа,
не прошу у Бога нынче хлеба,
но хочу войти в небесные...

Я научу тебя голоду, холоду, ночи без сна.
Я спою тебе песню забытых богом притонов.
В пустыне, где солнечный ветер ревет докрасна,
Ты снова откроешь жизнь холстом незнакомым,
На нем будут лики Рублева и сферы Дали,
На нем будут строки Антония и откровения Данте,
Но я не смогу научить тебя (даже, если захочешь) любви,
Ведь если б я знал, что это (дай мне хоть горсть вариантов),
Ведь если б я знал, зачем это, все потеряло б свой смысл
(так морем бредит душа, не ведая собственной шири...

Мы - великой вселенной наследники,
и парсеки считаем за пыль,
мы бывали в таких заповедниках,
что какие-нибудь в мире сплетники
посчитали б, что вышел эндшпиль.

Победы кто-то жадно копит,
Страстями новыми волнуем.
Но ничего не стоит опыт
В сравненьи с первым поцелуем!

Горит в крови любовный пыл.
Тот «кипяток сердечных струй».
А я свой первый поцелуй
Уже чуть было не забыл!

Лето заклубилось над тайгою,
В чаще засветились огоньки,
Побелели ночи, над рекою
Облака крылаты и легки.

Теплый дождь прошлепал по тропинке,
Усмирил резвившуюся пыль,
Влажный вечер в васильковой дымке,
Запахи упруги и остры.

Пахнет смолкой, кедры вдоль опушки
Разбрелись, чуть кронами шурша,
Долгий век пророчат мне кукушки,
Радуются тело и душа.

Вновь на сельские дороги
Прилегла лениво пыль
И припудрила немного
По обочинам ковыль.

Вновь лучами золотыми
Солнце жаркое палИт
Чащу с кронами густыми
Притомившихся ракит.

Да и речка, у которой
Отрок с мудрым стариком
О житье азартно спорит,
Стала "тёплым молоком".

Вот и я, не чую ныне
Туч смурнЫх и облаков
Нету их в небесной сини;
Знать июнь июнь таков.

И так задуматься: а если без толку,
Без вины, без вина, без малейшего проку,
Без диагнозов тихо смести, как пыль с полки,
Эти чертовы нервные клоки.
Раздеться, не оживая, не вслушиваясь в окрики,
Распутно и медленно, не ощущая игл колики,
Не вспоминая о родителях, не выслушивая трудоголиков,
Уволиться из штатов добропорядочных анаболиков.
А если раздеться, разуться, сдаться?
Сдуть напыщенность, грубость, не притворяться,
Что меня интересует политика Марса,
Чтоб мне не захотелось...

Как по полу старого притона –
- человечьи вздохи, вскрики, стоны,
мандолины нежные рулады,
пыль, меж половиц ютятся гады.

Серебристый месяц из за ставень,
в небесах привольно, живо блещет,
волны по реке гуляют сами,
гребнем каждая волна трепещет.

Девушка – близ старого притона,
ликом бела, голосом – мадонна,
песенку поёт тебе о счастье,
безучастливо касаясь страсти.

Ты вернулся, ты ушёл из дома,
от теней туманных Альбиона,
золотые прихватив дукаты,
в ожидании девичьей...