Пятьдесят оттенков

1
Морозным днём — похолодание -
без снега, хоть и в Ноябре -
в погодном стиле, колебание,
как «шутка» осени, к поре...,
где климат наш — издёвки любит
и урожай, порой, он губит
в Российской средней полосе
( А уж Поволжье знают все! ),
в момент — сугробы — в завируху -
метель, небрежно, наметёт,
как будто предъявляя счёт -
жаре — за кайфа расслабуху...
и людям, словно бы намёк -
терпите — по сезону — срок!
2
Иные мысли в эту пору
( Аж к жизни, часто, тяги нет! ),
да и от снега...

1
Расплата, вроде, наступила,
ведь был повержен, в ней, Поэт -
уехав..., но хандра хватила
( за месть ) Онегина — в ответ...,
а Ольга — в скуке сожаления,
едва ль, через потуги зрения,
пыталась Ленского найти,
беря в расчёт их душ пути -
по жизни... Будет день грядущий...,
а тут уж ужин... После — спать...,
где каждому — своя кровать,
и для гостей ( Ведь дом большущий! )...,
ну, а Онегин, в зло аж впав,
умчался ( Всех — в сердцах — послав! )...
2
Затихли все...- в своей манере...

Птицей рвется в небо самолет.
К старости душа, как хризантема,
Расцветает ярко у ворот
И волнует старое полено.

Восемьдесят... сорок, пятьдесят...
Разве в этом дело априори,
Если огоньки в глазах горят,
А внутри бушующее море.

Если в ожидание зимы,
Вьюга не приходит в сердце снегом,
И живет дыхание весны,
Прорастая молодым побегом.

И, внимая радости земли,
Обращаясь к солнцу, твердо знает:
Сила жизни в вере и любви.
По — другому просто не бывает.

Здравствуй , мама, я к тебе приеду
Дать поклон последний до земли.
Одержала в жизни ты победу-
Прожила, хоть прочили врачи-,

Что тебе осталось очень мало
И что в шахте вот нельзя робить.
Ты прошла по жизни очень прямо,
Есть за что всем нам тебя любить.

Подняла детей своих неспешно,
Свою маму хоронила ты,
Всю войну стояла ты безгрешно
У станка, точа свои штыки.

А потом поехала на север,
Край суровый в тундре поднимать,
Не растёт во льдах российский клевер,
Жаворонка в небе...

А он ухаживал как бог,
Он по два раза на день брился.
Носил меня через порог,
Носил, но так и не женился.

Как о любви он говорил!
Возил на Мальту и Бермуды.
На каждый праздник мне дарил
Меха, машину, изумруды.

А как умел он целовать:
До слёз, до криза, до экстаза.
Но, перед тем, как лечь в кровать,
Носки сворачивал, зараза.

Рванула я, как кенгуру,
К тому, который был поплоше.
Хоть нёс он всякую муру,
Носок не свёрнут был, а брошен.

А как умел он целовать...

Под глазами полукруги, тени, как ступени
к мечте, как к мачте, что не сбылась, ась? да
ты брат глух, как тетерев, года, и я об этом,
веретено, как кино, прошедшие дни, восвояси,
несолоно нахлебавшись, лишь бы живы, а вы
учтивы, старость почитаете, а что вы читаете?
о чём ты друг? а, какая разница? один дразни-
тся, присказки ты свои брось, где кость?
Встретились два друга, через пятьдесят лет,
шли по кругу, вместо спирали, ох как устали.

Ливень на трассе –
до всплесков седых…
Но в честь чего? In favorem?

Господи, ты – хоть
мигни с высоты:
главным для нас Светофором!


А пятьдесят лет уже позади.
И всё страшней перекрестки.

Ты подскажи мне,
а Сам - уходи.
Если всё в графике жестко.


Сотни арен
на стекле лобовом…
Рубится красный с зеленым…

Что мне по жизни?

Идти напролом?…
Или стоять
проломленным?…


ПРОСТО МИГНИ. Дальше – вырулю сам.
Через дерьмо, через нервы…

Крутят четыре моих колеса...

Красивое слово
навеяло мне
Легенду о юноше,
чистой воде…
I
Давным-давно, века назад
Кружился так же листопад,
И запах осени цветной
Дурманил сладостной волной.
А на равнине средь холмов
Три сотни крепких теремов
Окружены были стеной,
Чтоб не забрался к ним чужой.
Надежной крепость была та
И под охраной ворота.
Там правил Князь уж много лет,
Дружина с ним не знала бед.
Он храбрым слыл и мудрым был
И больше жизни дочь любил.
Илона баловнем росла:
Мать после родов умерла.
А...

Елена Андреевна с грустью глядела:
В зеркале были её пятьдесят.
"Это ужасно! Как располнела!
Может, толстит меня этот наряд?!

Ох, эти годы, куда от них скрыться!
Если б возможно назад повернуть!
С возрастом всё-таки трудно смириться,
Жаль, что короткий у юности путь.

Впрочем, ровесницы выглядят хуже …
Я еще как-то и чем-то держусь.
Может, корсет затянуть бы потуже?!
Лучше – диета, как только вернусь!"

Елену Андреевну ждали подруги.
В коттедже за городом все собрались.
Место...

Я живой. Вокруг – тепло и тихо.
Мамин защищенный полумрак.

Верно – мне шептала аистиха:
«Не в живот тебя несу,
а в рай!…»


Мама у меня святая. Знаю.
Жаль, что сын – да не в нее душой…
Днем – ворочаюсь,
а в ночь – пинаюсь:
вот такой я хулиган большой!…


Кем я стану на торгу планетном?
Президентом?
Дворником – под снег?…

Нет, скорей всего – приду поэтом.
Точно так,
как – в позапрошлый век.


Погуляю посреди народа.
Научусь спасаться. И спасать.

Чтобы – в...