Пустыня молчания

Всё учтут — и слова, и молчание,
Посчитают и пользу, и вред.
Всё учтут — и друзей почитание,
И врагу, слишком дерзкий ответ.

Всё учтут — не помогут заслуги,
В новом, могут они стать грехом.
Объяснений, напрасны потуги,
В новом, плюс былой, станет крестом.

Всё учтут — и всё что отложили,
И что бросили и не начАв.
Всё учтут, извлекут из под пыли,
И накажут, за то что неправ.

Всё учтут — и ума намерение,
И свершения, мыслей и дел.
Всё учтут — и желания рвение,
И возможностей...

Разноплеменный человек.

Разноязычный.

Белый, черный, красный.

Пустыней знойной.

Через снег.

Сквозь джунгли.

Шел к мечте прекрасной.

Сквозь битвы, пытки.

Через кровь.

К любви.

К духовности.

К сознанию.

К состраданию.

Земля еще жива.

Красный пожар потушен.

Бесовский пир уже идет к концу.

И Миру мир священный нужен.

И нужен сын отцу.

Твои стены, мой дом,
Ведь не вечны, ты знаешь,
Хоть и кости из камня -
Как и я умираешь.
Треск петель и половиц скрипенье -
Словно отзвуки сердца...
Дни - пустыни терпенья...

Дни, как храм без свечей,
Как без имя распятье,
Боль, стекая, поет
Посылая проклятья -
Снова, снова, опять -
Эти в трещинах стены,
Кровь уже не бежит -
Время выжало вены...

Тараканы поют и танцуют забвенно,
Комары не жужжат, восседая степенно,
По шесть лап, пара крыл -
С ощущением полной свободы...

Мы когда-то умерли, а, может, перестали любить мы
Поезда по пустыням пошли, самолеты влетели в дым
Что же, что же ты делаешь, от волнения губы кусаяМы с тобой далеко зашли: Улыбаешься, смотришь мимо.

Говоришь - упустила шанс, не смогла переделать мир я
Видишь - в небе написано, что не все удается сразу
Ты же здесь, чтоб спасти меня! А я хотела тебя избежать, но
Сигаретное танго - нам. А назавтра я сгину сказкой.

А между нами только дым -
То ли костра, то ли любви угасшей,
То ли во лжи и праздности погрязшей,
Нелепой и уставшей пустоты;
А может, это призрачный мираж,
Пригрезившийся в этом мрачном мире,
Или оазис в вымершей пустыне,
А, может, ты - мой добрый, верный страж?
Нет, это дым. Пьянящий, горький дым.
Дым от костра - униженной, кричащей,
От боли и бессилия уставшей
Былой любви.

В прелюдию марта врывается тема разлуки,
Ее, замирая, выводят контральто и альт,
Растет напряжение, холодом скованы руки,
Но взмах дирижера, и форте раскатисто - март!

А дальше - то тремоло птиц, то капризы капели,
То яркие краски тюльпанов, то дробь каблучков,
А тема разлуки сливается с воем метели,
С прорывом арктических масс и строкой холодов.

А тема тепла, начинаясь пунктирно и скупо,
Все чище, все звонче, выводит любовный аккорд.
А дальше - уже не стесняется медная...

Бессмысленны мысли о свете в потёмках
И нет перспективы в пустынном пространстве
Фрактальных доменов с ячеисто-ломкой
Структурой застывшего непостоянства.

На долях височных пульсирует скважность
Отчаянья впадин меж пиками веры.
Вдоль склонов надежды касателен даже
Взмах скальпеля, рвущий связь синапсов серых.

А зрения угол так узок в начале
Системы отсчёта ударов сердечных,
Скользит биссектрисой к истоку печали,
Пятном световым уводя в бесконечность.

Великое в малом - дефект...

Как тихо и пусто. И мыслей не густо.
А те, что приходят, - приносят печали.
Они даже входят походкою грустной
И так же уходят в пустынные дали.
Поднимется взгляд - безучастные стены.
За стенами - пыльные просеки улиц.
Из трещин-проулков сквозит запустеньем.
Глазницы окон сталью стёкол замкнулись.

Делянки кварталов, колонии кубов,
Бетонные пестики тычутся слепо,
Углами скребут перламутровый купол
Ракушки, сглотнувшей и город, и небо.

Конвейерной лентой текут тротуары...

Какая боль, мой добрый друг, какая боль...
Ты это знаешь, и я знаю это тоже.
По сердцу лезвием - что поперек, что вдоль:
Боль одинаково лицо твое корёжит.

Агат зрачков твоих в оправе тёплой яшмы
Теряет блеск, приобретая безысходность
Парсеков боли до звезды во тьме горящей,
Звезды далёкой, одинокой и холодной.

Мы две судьбы, мой добрый друг, из двух галактик.
Меж нами годы световые безвременья.
Мне не дойти к тебе, стоптав земные лапти,
Не дотянуться, смяв пространств...

О этот странный человек,
Зрачков пустынных созерцатель!
Во сне мне виделся Создатель
С таким же томным духом век,
С такой же теснотой в груди,
И грацией, и тонким планом,
Как у него. Простым обманом
Проник он в дом мой, впереди
Перстами выставляя трость.
Он мне представился, как гость,
Упоминая тех людей,
Которые его прислали.
Я знала их. Хотя - едва ли:
Давно забыла их скорей.
Нащупав кресло, он, как царь,
В густую мякоть гобелена
Немедля сел, свое колено,
Бесспорно, нервно...