Прозрачность

Мои порезанные кисти как молитвы
Сердце отстукивает бешеные ритмы
Блики солнца на синих стенах
И имя его лишь течёт в моих венах
Я помню кровь и глубокие порезы
И надо мной уж танцевали бесы
Но я ребёнок холодной весны
Я вижу сказочные сны
Кровавый след на белой простыне
Казалось,я лежу на самом дне
Над бездной пропасти стояла
С ладоней кровь тихо стекала
Не ощущала боли,ветру подпевала
И только в этот миг я радость ощущала
Злословие своим врагам простила
И вспомнила…Когда-то я...

Бросив небрежный взгляд,
Как камень слетевший вниз,
Мы не вернёмся назад,
Я только порочный каприз.
Жалость прозрачных губ,
Дрожь по моим щекам,
И почему мир так глуп,
Не доверяет слезам.
Закрыв покрепче глаза,
Я уношусь во тьму,
Мне думать больше нельзя,
Я просто теперь не могу.
Доверить, простить и понять,
Дождаться и глупо уйти,
И вновь не вернуться назад,
Две дороги в одном пути.
Серый туман- мой гид,
Луна обречённа на смерть,
И даже солнце не спит,
Мечтает со мной умереть...

Сегодня вновь увидела глаза,
Которые меня когда-то так любили,
Теперь же в них читалась пустота,
Они мне ни о чём не говорили.
В них отражалась неба синева
И глубина бескрайнего простора,
Они смотрели, словно сквозь меня,
Не замечая отрешённость взора.
А я стояла молча в стороне
И прятала глаза свои несмело,
Сегодня грустно стало мне вдвойне:
Любовь моя погаснуть не сумела.
И взгляд мой это явно выдавал,
И так хотелось крикнуть мне:
Любимый, любовь моя к тебе ещё жива...

Расстелила холсты белоснежные зимушка по берегам,
Устье рек заковала прозрачным замком ледяным.
Стонет ветер-разбойник, скитаясь по темным углам
с вьюгой грешной и серой метелью деля горький дым.
Клюквы алые капли на тоненьких ножках средь мхов
замерзают, грустя. Быть им морсом в хрустальном кувшине.
Сонный лес не разбудят веселые песни дроздов,
улетевших на юг от ненастья и черного сплина.
В нашем доме тепло и светло, угольки разгораются в печке,
половицы цветные, обед из осенних даров...

Неслышно день свернулся у порога,

взошла луна на темный небосвод.

А там, кружит бездонная дорога,

и звезды водят в сини хоровод.

Тихонько в холод кутается осень,

одежку под дождями, растеряв,

и по тропинкам за ветрами носит,

остатки золота и старых трав.

Сочится сырость в дом и в щели окон,

и ищет в уголочках свой приют,

и хочет там остаться, ненароком....

Но не дает прижиться ей уют.

Шумит, cвистит, веселый, белый чайник,

а на столе - варенье и медок...

Оглянись, мы с тобой не вдвоем,
И вдвоем никогда уж не будем.
Пусть живу я вчерашним лишь днем,
О котором мы скоро забудем.

Не хочу я, чтоб время лечило,
Мою душу, и просто текло.
И чтоб память меня вновь манила,
Сквозь прозрачные мысли -- стекло.

Мне не хочется видеть, что будет,
И, что было забыть я хочу.
Пусть лишь грусть в мою душу прибудет,
Я ее на века сохраню...

И снова выжить бы,
а утром - в стремени
А в спину выстрелы -
Лишь дело времени

В цепи случайностей
Есть звенья тонкие
Не получается
Рвать струны звонкие

Одним движением
коснёшься вечности
лишь отражением
своей беспечности

Своей прозрачностью
и крыльев тонкостью
в рассвете завтрашнем
за тёмной плоскостью

Отключается мозг,
Я ползу в темноте,
Я ищу к небу мост,
НО пылаю в огне.
Ещё шаг-упаду,
Ещё вдох-задохнусь
И все нити порву,
ОТ себя отделюсь


Моё имя сгорит дотла,
Ветер пепел рассеет по миру,
И я стану прозрачна, как вода,
Утекая, покину квартиру.
Я - воздушный шарик, отпущенный в небо,
Я-то, что осталось от сгоревшей свечи,
Меня уже нет, я уже небыль,
Если меня разглядишь, то молчи…

По водной глади в день шестой промчался ветер,

на блестки мелкие разбив речную мудрость...

Вчера, рыбак в верховьях волжских ставил сети

в надежде пост прервать.Полей безлюдность,

зеленая тоска войны курганов,

дорог ночных тревожное безумье,

останки неосуществленных планов -

по берегам реки...Плыла бесшумно

по дну рыбешки хладнокровной стая,

меняя обреченно воли нить

на суть сетей. В высоком доме ставни

прозрачное стекло пытались скрыть....

Семнадцать лет...

Нет слова прозрачней чем сифилис,
Изящнее розы цветка.
Обсыпанный синью стучится Улисс
В стеклянные ночи бока.

Седой и суровый мужчина,
Чужих покоритель столиц,
Он многие пробовал вина,
А также цариц и девиц.

Забыта сожженная Троя.
Под пологом вечных небес
Гребет он. С ним спутников трое.
Четвертый - третичный люэс.

И думает не уставая
(слезинка сверкнула в глазу):
"Жена, Пенелопа родная!
Я розу тебе привезу!"

Безмолвны лиловые звезды.
Лишь ветер чуть слышно поет...