Протоколы сионских мудрецов

Как же быть: умом всё понимаю,
А вот сердцем не могу принять.
Забери печаль земля сырая,
Дай взамен покоя благодать.

Знаю точно, где был нехорошим,
Где я в мыслях и словах грешил.
Ах за что мне нрав мой, ах за что же,
И души неистовсто и пыл.

Ум желаний полон благих, светлых,
Но их смоет чувств больших прилив.
В сердце пыл эмоций буйным ветром,
Вновь раздует, в пламя превратив.

Мне не стать расчётливым и умным,
Никогда не быть мне мудрецом.
Хотя Бог меня совсем не скудным...

Умом он был мудрец,
душою - как ребёнок...
С идеями ларец,
талантливый с пелёнок...

Никто не разгадал,
его, как человека...
Он "лунною" шагал,
прожив, всего полвека...

Прекрасен, добр человек,
В нем есть любовь и нету скверны,
Живёт он долго, целый век,
И счастлив он в душе, наверно.

Приятной внешности всегда,
А организм есть совершенство,
Он строит домны, города,
И жизнь его одно блаженство.

Венец творения и перл,
Всю жизнь работе посвящает,
А если вдруг он не удел,
Любовью это возмещает.

Он любит жизнь и рад он ей,
И всё доступно в этом мире,
Он строит жизнь лишь из вещей,
Живёт в Майами иль в Сибири.


И жизнь свою он сам творит...

Случилось, что к Ницше в больницу
Пришлёпал испуганный Кант,
И вместо того, чтобы в Ницце,
К Фридриху вышел болван.

Вы только представьте мой милый,
Смущаясь сказал Мануил,
Меня мудреца со всей силы
Мой стул кулаками избил.

Теперь же философ в прихожей,
Стоял ни в себе, ни тебе
Гер Ницше смеялся:"Похоже,
Ваш стул-это вещь не в себе!"

Дурман трава, и ты мой рай,
Ты хмель и чад, очарованье,
Меня ведёшь в далёкий край,
Ему ещё и нет названья.
И чары тонкие твои,
И шарм подобный обаянью,
Влекут меня всегда к тебе,
Добро готово к излиянью.
Краса твоя, черты лица,
Манер изящность, миловидность,
Ты создала ведь мудреца,
И в мир внесла ты очевидность.
А сердце пламенно горит,
В груди пожар, огонь пылает,
Душа тебя благодарит,
Она всегда любви желает.
И счастья много через край,
А теплота, ей просто пышешь,
Плоды...

Своей душевной доброты,
И деликатности заложник.
Себе позволить прямоты,
В общеньи с слабыми не может.

Он так устроен и с рожденья,
Нет зла в нём, даже к злым к нему.
Душе не ищет он горенья,
Он просто, не приемлет Тьму.

Мудрец-мыслитель с чистотою,
Души смешались доброй в нём.
И презираемый толпою,
Он греет в ней людей теплом.

Он не нуждается в удаче,
Ему — всегда хорош мир сей.
Он просто видит всё иначе,
Нет для него плохих людей.

И битый миром и судьбою,
Он не клянёт...

Сказав попутчик «До свиданья!»,
Услышал, что сказал мудрец –
«Тебе желаю, на прощанье,
Забот побольше под конец!..

Чем больше в жизни их, тем лучше!
Живи и здравствуй много лет!»
Переспросил его попутчик –
«Ты… шутишь, старче? Дай ответ!»

«Ответ не за горами, вот он --
Забот обилье – знать, здоров!
Лишь у больных одна забота –
Забыть навеки... докторов!»

Предначертанное сбудется,
В нём живут, зовя судьбой,
Словно в раковине устрица,
И трусливый и герой.

Изменить его не могут,
Ни бездарность, ни мудрец.
Жизни им даёт дорогу,
И судьбу на ней Творец.

Предначертанного свыше,
Не изменишь — плачь ни плачь.
Кому бедным быть, тот нищий,
Кому нет — теперь богач.

Наказанья и награды,
Нет повидимому в том.
Принимать как есть всё надо,
И не жить досады злом.

Всем своё предначертание,
Не завидуй зря чужим.
Коль в своём, найдёшь...

С НЕБЕС нисходит Божья ПРАВДА жизни,
С ЗЕМЛИ восходят ИСТИНЫ людей –
Во время оно всяк в родной отчизне
Об этом ведал с молодых ногтей.

«Платон мне друг, но ИСТИНА дороже» –
Таков известных МУДрецов девиз,
Но смысл его для Вечности ничтожен,
Ведь ПРАВДА – ВЕРХ, а ИСТИНА есть – НИЗ!

Есть кротость духа разная — святая и овец,
В святой есть сила мудрости, в овечей — жертвы страх.
В святой, храня достоинство, идёт на смерть храбрец,
Без жалоб и стенания, но с удалью в глазах.

А в кротости овечей, трусливых — страх запрёт,
Их обездвижив паникой, в смертельный миг в бою.
И кротко и безропотно, трус примет рабства гнёт,
Кляня судьбу и жалуясь, на долю в ней свою.

Святая кротость скромная, она не напоказ,
Покой в ней равновесия, уверенность в себе.
Она не лицемерие...