Просыпаться

Из дебрей сумрачного мрака,
С желаньем похоти внутри,
И сердце соткано из страха,
И в венах нет уже крови,
Из дебрей вечности беспечной,
Питаясь верою людской,
Идет дорогой бесконечной
Мать тьмы печально за тобой.
И чуть быстрее сердце бьется,
По венам кровь быстрей бежит,
Ну почему ей так неймется?
Желанье жить еще горит.
Косой зазубренною плаха
Сверкает где-то за спиной,
Но нет, вдруг, почему-то страха,
Что смерть шагает за тобой.
Есть страх другой, который тверже,
Связует...

В зеркале старец седой
В саване белом явился.
Сердце кольнуло иглой
Образ в меня воплотился.

Страхом повеяло в душу
Холодом жар обдал.
Капли на лбу от душа
Я в зазеркалье попал.

Смотрит седыми глазами
Старец в упор на меня.
Слово о вечном внушает
Ангелы ждут здесь тебя.

Линия жизни трудной
Долгой дорогой бредет.
Здесь за стеной хрустальной
Вечность бессмертная ждет.

Старец, прозрачной рукой
К пальцам моим прикоснулся.
Белый туман с сединой
Лентой густой потянулся...

Лишь мудрый понимает суть и смысл вещей,
Не зря в президиуме его место.
Иной сидит, бессмертный как Кощей,
Партийцам это лучше всех известно.

Монументальный лик осмысленно суров,
Транслируют его на всю отчизну.
Исходит от него поверх голов
Харизма – Людям жить при коммунизме.

«Я говорю вам: Слово царское храни
Во имя перед Богом данной клятвы…» –
Верховный жрец вещал с трибун в те дни,
Когда в анкете главным был пункт пятый.

«Где слово царское, там миром правит власть...

Мы с тобою на грани любви,
Как сплошные дорожные линии
Ни слова, ни рассказы мои,
Ни ответы, холодного инея
Не смогли нас приблизить с тобой.
Наигрались, наверное, до сыта,
А любовь, наш неравный бой
Мы убились друг другом. Без просыпа

Живут в моей стареющей квартире,
В количестве невиданной толпы,
А может статься, правят в целом мире,
Противные зловредные клопы.

Живут из веку, не страшась погоды,
Подкожным жиром обрастая впрок.
И труса, чутко, празднуют, уроды,
Свой охраняя маленький мирок.

Заведуют шуршанием обоев,
Скрываются за чтением газет.
Для этих мелких, злобных марамоев,
Серпом по… как там… будет яркий свет.

Суются в тайну личной переписки,
Ведут учет, мной прожитым годам,
Дерутся, копошась, в...

Одномоментно существуя
В разнообразных временах,
Свои достоинства шлифуя,
Мы просыпаемся во снах.

Сшивая замыслом единым,
Где лег к лоскутику лоскут,
Века ажурным серпантином
В необъяснимое влекут.

О невозможном вспоминая,
Все шире, шире кругозор…
Коснувшись, лира неземная
Дополнит целости узор.

12 июня 2010 г.

Передо мною в клетку лист.
Что написать на нем?
Бегут куда-то мысли
А было много днем.
Как только просыпаюсь я
Все мысли о тебе.
Быть может думаю во сне?
Не удивлюсь себе.
Я думаю чем ты живешь?
Как спишь и что ты ешь?
Мне столько не известно про тебя
Заполнить надо брешь.
Мне нужно у тебя спросить
Что любишь делать ты.
Мне хочется чтоб рассказал
Свои ты мне мечты.
Весь день в делах или заботах
Ты на работе дома я.
Но ты старайся не забыть,
Что я люблю тебя.

Над мостом Мирабо
Просыпается небо.
Стонет новая боль -
Нашей юности небыль.

Не расцвёл наш восход
Алой розой в снегу.
Синей птицы полёт
Только в снах стерегу.

Глаз твоих чудный Свет
Не продлит нас теперь.
Сколько прожитых лет
Под замком в счастье дверь.

Пали в прах все мечты
Ветер вздохи унёс.
Жизни тонкие льды
Затянули мир грёз.

Паутинок вуаль
Жёлтых роз аромат.
Ближе вечная даль.
Рядом греющий взгляд.

Затаённую боль
Утишаешь губами.
Над мостом Мирабо
Миг с...

Колдовская ночь
Душу в клочь!
Сердцу – невмочь.
Разорвано в рвань.
Страх. Див. Длань.
В горле гарь –
Пустыни угар.
Мороз, жилы, врез.
Брызнула в очи Ночь.
Душа. Кровь. Топь.
Ночь – белый холодный хрусталь.
Усталостью проступила сталь.
Вселенский беззвучный звон…
Немоты смысл сгущён –
Кровью всей объяснён.
Вопль и крест.
Ров и свод.
То ли к смерти,
То ли к жизни приговор.
Знак и лик.
Под камень иль в лёт.
Крылом жжёт.
Высшим сбило с ног.
Чудотворен снега ток.
Воля.
Бог...

Воют волки сумрачными рощами,
Полнолунье начинает пир.
На угрюмом кладбище заброшенном
В склепе просыпается вампир.
Был при жизни графом-чернокнижником:
Губы алы, пламенеет взгляд.
Ныне околдует пограничников, –
Кровушки попьет он у ребят.
Рядом под забытою могилою
Шевельнулся вурдалак другой.
В башне, что рассыпалась руиною,
Был при жизни он простым слугой.
«Ганс! Лакей мой верный! Рад я встретиться!
Что ж ты худ и бледен, как луна?
Разлагаться начал! Не отвертишься,
Кровь для...