Просыпаемся одеваемся

Пусть будет тихо внутри, как на дне океана,
где древняя ночь прикрывается
безмолвием мидий и рыб,
где спят корабли,
где сердце трещит по швам
срединно-океаническими хребтами,
и разъедают глаза подводные соляные озёра;

а когда солнца шампань
одевается турмалиновым сумраком,
и роняет на марлю воды
вощаные гребни света –
можно всплыть,
и выдохнуть во всю парижскую синь;

можно всплыть, и считать лениво
височные кольца звёзд
над драконьей зеленью волн,
над яхонтовыми парусами...

Пролетая над гнездом чиновника...
Русского «честного» сановника.
Душа здесь радует, поёт...
Как чиновник наш живёт.
Видать «трудится в поть и лица»...
Коль такие замки у удальца.
Вот поэтому деревеньки вымирают,
Что чиновники в верхах процветают.
Вот с какими ребятами...
Мурыми да богатыми...
Патриотизм в России «подымать»...
Ведь как умеют страну разорять.
Миллиардами в России воруют...
Вот поэтому так и шикуют.
А деревни в России, зачем нужны...
Народу русскому такие слуги...

Солнце светит, ручьи звенят.
Ветер ласково гладит кожу.
В лужи облака глядят.
Идёт, улыбаясь, прохожий.

Белоствольные невесты
Водят плавно хоровод.
Угощают сахалинцев
Вкусным соком каждый год.

Лес одевается в наряд,
Сильнее слышен птичий гам.
Теплу и солнцу каждый рад,
И распустившимся цветам!

Она подходит потихоньку, вдруг,
Всё в нашем мире вдруг и всё не ново…
Но воздух наполняется вокруг,
Пьянящим запахом и свежестью обновы.

Зелёным, одеваются леса,
Луга, сады… Свет наполняет души…
Апофеоз симфонии весны,
Аккордом птичьих стай влетает в уши.

Вибрации волнуют всё и всех,
Восторги нарастают незаметно…
Глаза теплеют. Улыбнутся те,
Кто потерял надежды на ответы.

Весна уже над видимым висит,
Пока ещё не видимая взгляду,
Мгновеньем утра мир оповестит...

Я от всех обязательств свободен,
Я устал у судьбы быть в долгу.
Верить чувствам сегодня не в моде,
А я жить не по ним не могу.

Я от всех обязательств свободен,
От влияния слов и идей.
От веселья и грусти мелодий,
От горячности пылких речей.

Я от всех обязательств свободен,
А мир мне не обязан ни в чём.
Но хочу я иль нет — по погоде,
По его, одеваюсь я в нём.

Я от всех обязательств свободен,
Нет страны, той что я присягал.
О советском, забыто народе,
Бьёт по людям империй...

Белый гриб,
Гриб Боровик
Аппетитный он на вид,
Его толстенькая ножка...
Он нас шляпкою манит,
Что мясистая на вид.

Мякоть белая в разрезе
Потихоньку нужно срезать
И подать его на стол
В любом виде вкусен он!

Конец сборов в октябре
Поднимайтесь на заре,
Собирайтесь поскорее,
Одевайтесь потеплее,
Километры проходя
Пока нет ещё дождя!

Весна! Да даже в этом слове
Капели звон и солнца блеск!
И ухо скоро уж уловит
И щебет птиц, и сучьев треск:

Медведь проснулся и выходит
Свои осматривать леса...
Весною солнце раньше всходит,
Слышнее птичьи голоса!

И почки быстро набухают:
Зеленоватый лёгкий дым
Деревья нежно одевает...
И сердце бьётся молодым!

Действующие лица:

Малышка.
Монах.
Юродивый.
Священный муж.

Истошный крик за сценой, выбегает малышка. Декорации: фон кладбища,в центре могильная плита.

Малышка: Меня насилуют, спасите,
Бесстыдник снял с меня трусы.
Дрожу как девочка, ослабла,
Нет сил уйти.

Как уберечь свою невинность
От посягательств маньяка?
Меня по запаху отыщет
Нос палача.

Зачем,вы звёздочки, так рьяно
Сгрузились на мою беду?
На гробовой прилягу камень,
Смерть призову.

Что остаётся мне...

«Не встречал и можно сказать никогда и не
видел, разве только что во сне и то только
потому, что не снятся они мне или не запо-
минаю». А рождение мотиваций, из беспа-
мятства и поведенческих реакций, на окру-
жающую действительность при бодрствова-
нии, объяснял не этим, а жутким характером,
раздражительностью и злобливостью, всё
это и приносило плОды, в повседневной жи-
зни и в писании им своей оды, о том чего не
было, а высокая температура и сыпь на лице
и теле, говорила не о...

Пред собранием вод

Сельский полдень разверзся над нами
И дрожащий набросил атлас,
За колхозными пряча стогами
Золотой белогрудый запас.

Зыбким блеском текучего зноя
Привечают купальщиц брега,
Ныне юные Дафнис и Хлоя
Прибежали на эти луга.

Денно голые жизни утюжит
Диск горящий, несясь от зимы,
И пространство келейное рушит,
Храм простора, где губимся мы.

Что безрукие плачут невесты,
Им еще ветхий август белить,
Вить розарьем незвездные кресты,
Сумрак Божий очами палить...