Просветы

Никто не позвонит и не напишет,
Покинут всеми, стёрт из памяти, забыт...
В дверные щели безразличный ветер свищет,
И тишина вокруг, как будто я убит.

Как будто бы теперь в другой я параллели,
И в ней нет никого кроме меня.
Лишь только ветер есть и есть метели,
Настолько злобные, что заметают и себя.

Есть ночь, она здесь заправляет,
Над всеми властвует и надо мной.
Она мне мраком душу отравляет,
А я бессилен перед этой чернотой.

И нет просвета, нет на выходы намёка,
Звезды нет...

Ко мне печали постучались,
Но я, им двери не открыл.
А мир за это, боли ярость,
С болезнью, в теле поселил.

Трудом, заботы жить велели,
Сумев покой из сна забрать.
Меня толпою одолели,
И я, не смог им отказать.

В веселья час, забыв о Боге,
Его, я вспомнил в боли дни.
Просил простить грехи дороги,
И темнотою, жизнь в тени.

А Бог то ль гнЕвался, то ль просто,
Ответить мне не пожелал.
Но всё ж при этом на заботы,
Мне помогая, силы дал.

И выжил я, но нет просвета,
В днях...

Глянут синими глазами,
Небеса в просвет меж туч.
Поделившись светом с нами,
Упадёт вниз солнца луч.

И мир враз преобразится,
И в нём сказка оживёт.
Там где огненною спицей,
Света лучик мглу проткнёт.

И на лучшее надежду,
Вспомнит тот, кто приуныл.
И поверит он в победу,
Мира добрых, светлых сил.

И вернётся из печали,
Мир в улыбки доброту.
Встанут те, кто в нём упали,
В безнадёги пустоту.

Глянут синими глазами,
Небеса и с них теплом.
Что над тучей солнца пламень,
Скажет...

Закапризничало небо,
Дождь над Питером пошёл.
Под зонтом давно я не был,
У меня был капюшон.
Он сейчас остался дома,
Не промокнуть шансов нет.
Видно, глупостью ведомый
Прожил я немало лет.

Под дождём раздолье лужам,
Вырастают на глазах.
Был я с зонтиком не дружен,
Побеждал всегда азарт.
А сейчас иду и мокну
Вдоль по улице домой.
На меня глядят из окон
И смеются надо мной.

Вот просвет на небе виден
Вдалеке за стаей туч.
На погоду не в обиде,
Я по жизни не везуч.
Зонтик был...

Листвы багряной, кровью осень плакала,
Её разбавив, рыжью желтизны.
В просвет меж туч, копьём луч солнца яркого,
Бросала в серость, грусти тишины.

Копьё луча, пронзив листвы багрянец,
Кровавым всполохом, меж скошенной травы.
А листопад, послал в последний танец,
Красу печали, высохшей листвы.

Лишь только в осени, звучит гимн увядания,
В нём и плачь-песня, клина журавлей,
И павшей вниз, листвы в лесу шуршание,
И шум осенних, проливных дождей.

Меж лета и зимы страниц лежит,
Лист...

С собой Герасим горе носит,
Просвета нету в каждом дне.
И холод пробирает кости,
Как будто сам лежит на дне.