Прощать я жестоким

Вам этот мир не переделать господа,
Здесь горе, боль и зло царят всегда!
В порочности капитализма вся беда
И Рай здесь не построить никогда!
​
Ведь в этом мире поселился сатана,
Во лжи его поганые дела!
Мелодию свою сыграет вам сполна,
В жестоком рабстве маяться всегда!
​
Нацизм, фашизм и сионизм вот ваш удел,
Во зле и мракобесии предел!
В жестокости и рабстве будите вы жить,
Друг друга ненавидеть, не любить!
​
Вы многие пошли по ложному пути,
Не знаете, где счастья вам найти...

И вроде бы близкие, но такие далекие.
Одинаково невнимательные,
Равнодушно жестокие,
Хладнокровные наблюдатели.
Как близнецы в этом похожие,
Отражаетесь словно в зеркале.
Не понять Вам душу художника.
Все краски поисковеркали.
Ваше сходство совсем не иллюзия.
Мои жестокие зрители,
Где же берете столько бесчувствия?
В своей номинации Вы - победители.
Листать чью-то жизнь по привычке,
Не глядя на содержание,
Игнорировать смысл, слова и кавычки.
Соревноваться в непонимании.
И...

Белая роза. Серая пыль на её лепестках.
Как черные полосы в жизни моей - неудач.
В тёмной комнате тускло горит свеча.
И на устах последнее слово: "Прощай"...

Прощай, я покидаю тебя навсегда.
Не забывай своего старого друга...
Помни, помни мои слова....
Храни вечную память, подруга...

Солнце светит бледнее,
Тускнеет наша звезда.
Уходи, уходи скорее,
Видно опала любви листва.

Я никогда тебя не увижу.
Не услышу боле ласковых слов...
Ты для меня была надеждой,
Но потухла наша...

Их много было при грозе, из шторма все не вышли,
В такт на вёсла налегали, живые в тонущем челне.
Море, буйствуя высоко, свирепствует и добивает,
Без меры яхту заливает, и парус топит - так жестоко.
В преисподней, возле входа, кому-то вечно почивать,
Равно снасти истлевать, на тихом берегу у гроба.
Повинившись перед Богом, спасённый в милость и живой
Отрок, вскормленный природой, кочует с миром и бичом…


ІІ

Perestrjyka - перестройка

Кочуя миром да с бичом, верхом всадник медный...

Крепко закрыла дверь за собой я дубовую,
Дверь в свою комнату, в старую жизнь обреченную,
Ну и теперь хоть потоп, хоть второе пришествие,
Раньше царила любовь, а сейчас – сумасшествие.

Прочь Купидон и Венера, все музы Парнаса прочь,
Из-за любви стала безумной дочь,
Вместо надежды ядом душа полна,
Прежней Офелии нет, она умерла…

Господи! Как же мне выбраться из страшной пропасти,
Как избежать этой звериной жестокости,
Как мне с тем быть, кто убийца отца моего,
Ищу ответ, но...

От баловства спирали не уйти –
Что хорошо забыто, станет новым,
У каждого на жизненном пути
Из тьмы веков на свет выходит Слово!

Всесильное способно в краткий миг
Возвысить до небес и бросить в пропасть,
В нем звон фанфар, толпы безумной крик,
Любовь, надежда, ревность, страх, жестокость.

В нем плач ребенка, горесть старика,
Улыбки девушки и поцелуи мамы,
Оттенки радуги взметнулись в облака,
Повисшие над речкой гистограммой.

В нем прелесть лета, чопорность зимы,
Природы...

Я не скрываю глаза,
Я не скрываю слезы.
Пусть все видят, что у меня есть сердце
И оно не замерзло!
Пусть все знают, что жестокость
Во мне порождает боль
И она уже давно в перевесе со словом любовь
Пусть услышат все крик души моей,
Что, разрывая на части все поглумились над ней,
И закрывая свое счастье от посторонних людей,
И не показываю этим слабость
Я просто хочу быть добрей!

Я не люблю- жестокость жизни,
И не люблю- судьбу удач.
Я не люблю- когда кто плачет,
И ненавижу всех смеяк..!

Демонической наружности,
Проповеднической внешности,
Отменю я за ненужностью
Все жестокости и нежности.

Я напялю джинсы белые,
Нацеплю рубашку красную.
На словах-то все мы смелые,
А на деле — очень разные.

Президенты и рабочие
Распинаются на публике,
А священники и прочие
Невзначай считают рублики.

Все мы стали очень нервными
Под лучами жёлтой осени,
Да и банками консервными
Мы бросать давно забросили.

Я закрою дверь, и наперво
Разгоню площадки с шавками,
А потом забью...

Жизнь научит смеяться сквозь слезы,
Глядя вдаль, культивируешь новые розы.
Острый шип засыпаешь мечтами под землю,
Красоту с острой болью, любовь не приемлет.

Мир жесток, и шипами покрылись скрижали,
Красоту изменили, розу в кровь окунали.
Смертью жизнь воскресив, переполнились стоном,
Своровав у судьбы, на телах купола да погоны.

Километрами меря дороги изъеденной выси,
Кровь цедили и пили захмелевшие крысы.
Хвост греховной потуги за телами тянули,
Сердце высохло, дно, человеки...