Пропасть

Я знаю всю меру
человечьей подлости,
Зависть бескрылых к Икару.
Неисцелённую боль,
Пропасть непонимания,
Убивающий яд сомнений.
Подтачивающих мыслей
Неотступный ад,
Смерть от любви
И перерождение в счастье – знаю.
Знаю свободу души
В исчезновеньи желаний.
Поверженный рок – знаю.
Знаю падение в хлопок и шёлк…
И над бездною безмятежный сон.
Соль сказанного между строк
И несказанного – горький оброк,
Дидактику малодушных рабов
И беспомощность мудрецов,
Силу подонков и...

Глядишь на Украину и диву даёшься…
С таким криминалом в пропасть сорвёшься.
В Одессе на глазах жгли, убивали…
Милиция лишь свои жизни оберегали.
На их глазах безвинный народ страдал…
Да! Заживо в доме профсоюзов сгорал.
Такое немцы в ВОВ творили…
В концлагерях миллионами душили.
Сотрудники милиции мер не принимали…
Журналисты тоже, - лишь убийства снимали.
Возникает, вопрос… кого ж воспитали???
Чему последние годы учителя обучали?
Видать монстров, - по программе океанской дали…
Вот...

Море – часть Мирового океана.
Скопление горько-соленой воды
в обширных впадинах Земли.
Море - произвольно разграниченные воды
в целостности земли.
Море – бездна, пропасть, необъятность.
Туман и шторм.
Стихия с внешним и подводным миром,
Где по краю лодочные станции и маяки.
Внутри, с русалками и рыбами
Морской царь – властелин.
Море - сундуки с богатствами, затонувшие корабли.
Море, там, где проплывает стая дельфинов, играя
и кит вальяжно плывет, пуская фонтаны.
Пираты...

Красиво жить, наверное, не грех, –
Когда бы не за счёт несчастных нищих.
И средь акул и плотоядцев хищных
Утробу впредь не сотрясал бы смех,

Имей они хоть малое виденье
Вселенского Господнего Суда.
Владимир-князь, благое устрашенье
Им получив, крестил всю Русь тогда (1).

Но что до древних дней владыкам новым?
Жрать и сношаться – княжеский удел.
Средь пира места нет словам суровым,
И Аскет нелюбим средь тучных тел.

Превозмогая суетную робость,
Скажу в лицо набобов и шалав...

Гордость и ревность,
Зависть и злость
Неверные, суровые спутники в жизни.
Нет хуже советчика, чем зависть и злость
Душе и сердцу, когда одержим ты спесью суровой
И крепко сплетен в лапах ревности глупой.
Гордость прекрасна, когда ты
Достоин того,
Когда ты герой великой страны иль победитель
Злой и страшной войны.
Но, если ты возгордился собой,
Если на мир ты глядишь с высока,
Считая выше народа и лучше себя,
То беспутный и грешный ты человек.
Если ты зависть в себе затаил...

Доступный и вечно зелёный
Дай слово, и я полечу
В тобой освещённую пропасть
Чтоб снова, разбить в прах мечту.

Возможно, мой шаг станет лишним
Лишённым разумных идей
Но если тонуть, - рядом с ближним,
Оно ведь, всегда веселей!

Скажу откровенно, мёртв лирик.
В том случаи, если полёт
Окажется слишком фальшивым
Прости, я не греческий бог.

Уверенно стал прибедняться
От прошлого, след похорон
Лишь мнимые взгляды рознятся
Поэтому, бывшим, поклон!

Пускай повстречают лишь лучших...

К возвышенной глубокой синеве,
Беспомощной, беспамятной, остывшей,
Низиной ставшей, но когда-то жившей
Оградой стен и древних площадей.
Взлетает ласточка – полет её столь близок
К тому беспамятству, беспомощности – в ней
Все далеко, чем дальше – холодней,
Полет ее тем низок.


* * *

И ничего на свете больше нет,
Или сказать по правде не нашлось.
В открытое окно разносит ветер
Листки исписанные
призрачно и монотонно.
И старые названья улиц,
И чуть блестит поодаль площадь,
И...

Время бежит, изменяя наши черты,
Меняя характер людской.
Стали мы старше и
Распрощались с детства порой.
Юность, как новые вешние воды
Наш внутренний мир посетила.
Юность нашим новым этапом
В жизни пути наступила.
Юность шальная и грешная в силу вошла.
Из детства мы вышли взрослея
Став не послушными баловнями
На радость и на беду поколению старшему,
Тому, что жизнь подарило нам прежде.
Наступила пора первой любви
И поцелуя впервые для многих из нас.
Чудесная пора новых мечт...

Пролог

Я отодвину в сторону черновики,
Не позаимствую строфы,
На белом листе озарения
С душой говоря без сомнения.
Для внешних звуков закрою слух,
Я для одной Тебя лишь тружусь
И вслушиваюсь в Дух.
Я отстраняюсь от себя
И Музы плача печальные
И зрящие насквозь глаза
Возьму в проводники,
Пустыню жизни пересекая.
Не трону названьем мест,
Где судеб наших осталась тень,
И кровью записаны имена…
Но только одно мне ответь,
Царскосельская муза,
Зачем мы приходим сюда разлучаться...

Я не был никогда убогим,
Даже вися на кресте.
Я могу целовать чьи то ноги,
Но ноги поймите не те.
Я могу вниз и просто в лепешку,
Но не упав ни чуть.
Судьба мне подставила дорожку,
С которой трудно свернуть.
И я ползу, царапаясь и кусаясь,
Локтями работая в лад.
Зачем ты мне плохая такая,
С тобой попаду прямо в ад.
Но я согласен с тобою в пропасть
Или на край земли.
Я в руки возьму твою нежную робость,
Что б вместе шагали мы!