Пропарюсь с веничком

Бабе лето подарило, тыкву, яблоко,
гранат, помидор и ту хурму, что
по осени поспеет, разложив, она
рисует, потому что бабье лето очень
коротко оно и успеть то много надо,
и о милом не забыть, накормить и
обогреть, положить его на печку
постирать рубаху, плеть, чтоб не
бился за измену и простил тогда
её, просто времечко пришло, откро-
вений и любви, той последней насто-
ящей, а не пламенной вчерашней.

Квадрат Земли, он поменял на неба круг,
а цвет оставил, где нету Бога? на небесах,
нет бесов, засов в руках его, а он извне,
…………………………………………….
а вены на ногах, от длительных стояний,
отпеть нельзя и та машина, не довезёт
тот гроб, застрянет, и на аркане тянут
тот ковчег, где снег, где холод льда, где
оторопь его и слёзы, тот иней и морозы,
растопит сердце то, молитва, которой нет,
так пятница пройдёт, польёт всё дождь,
распутица и слякоть снизойдёт, а он вер-
нётся, отпоёт, грехи...

Озноб пустоты
и кричащий дым сигареты.
Убитое лето
и трупный запах листвы.
Разбрызганный кофе
ночного остывшего неба.
Зализанный, бледный
лоск окон и грохот
костлявых ветвей.
Нерв огней фонарей –
электрический яд.
Полярные боги
овчиной туманов
кутят
по разбитым дорогам.
По венам воздушным
в удушливом
цвете охры
шепчу –
неплохо
для дьявольских козней
искуса ветра.
Час поздний –
день спетый –
луна льется рогом
кремнистого изобилия.
Я в парус тряпичный
глаз ласковых...

Я усадил Тебя на стол,
Раздвинул нежно Твои ноги
И как Огонь в Тебя вошел,
Тела пронизывали токи…
Невероятен был их бег
По нашим крошечным сосудам,
Волнами всех безумных рек
Несло нас к сказочным Бермудам…
А в дверь стучался почтальон
И за стеной соседка выла,
Любовь похожая на сон
Имела бешеную силу…


И моя Дружеская пародия....


Ваш стул скрипел, когда я сел,
Я всё раздвинул, даже душу.
Но правда, скажем, оробел,
Когда спросили, мол, не трушу???

Я разжигал любви огонь...

С тонкой проволоки пальцев,
с льда искусанных ногтей,
с вен, набухших ядом вьюги
теплоты частицы смотрят,
улыбаются, смеются,
разбиваются стеклом.
Под ногтями грязь асфальта,
дым желтушный в легких водит
хороводы кашля, влаги,
взгляд в туман ползет кротом.
И картонные коробки
магазинов шлют открытки
в черно-белую ватагу
глаз, спешащих выпить чай,
просушить больные кости,
завалится в сон, отлитый
из приглушенной печали,
из парного молока
забытья, из незабудок
сиротливых звезд...

Я чувствую, как декабрь под лопатками хлопает крыльями,
хлюпает носом, разбредается темными ульями, кровью подвальной,
наростами льда и снега на скатах крыш, убаюканных ветром полуночи,
пробивает насквозь дыхание.
И ты стоишь посредине нагого пространства, агнец невинный,
колышешься прутиком вербы, каменистая вена реки
целует твои глаза, внимающих какофонии сумрачных
грез. Тебе ли бояться белого пламени декабря,
когда след твой - южная песня чаек, зеленые ставни
кедровых аллей и...

Ты кинул мне слова в сердцах,
Как будто нож прошёл по венам.
Ты сделал шаг, а я упав
Взмолилась к небу на коленях.
И что-то в сердце, задрожав,
Упало рядом предо мною.
То был осколочек любви.
Но поднимать его не стоит.
Душа заплакала навзрыд.
И стало страшно, стало больно.
А что же дальше? Впереди?
Любовь забыть слезой солёной!
Я убегу от всех и вся.
От своих мыслей дальше, дальше.
Закрою сердце на замок.
Играть не буду.
Всё без фальши.
Ведь время быстро пролетит.
Опять...

Звезды томно закричали,пробиваясь из-за туч.
Звезды, лучше б вы молчали, у меня по венам- ртуть.
Тут никто мне не поможет:
Шепот ветра, вздох - : Пора..
Звезды, совесть меня гложет, не дожить мне до утра.
Чтоб той ночью не случилось, что б там нЕ произошло,
Звезды, нет же, не влюбилась,
Ложе скрежет обрело.

Кровавый закат
Пролегал во тьме.
Душистый аромат,
Как лодка в серебре.

И всё уже не так,
Ведь ты идёшь ко дну.
Но мысли далеко
И близко к одному.

Янтарные глаза,
Тебя я не забыл.
И сладкие слова:
В ночи мне говорил.

Остались только сны
И память о тебе.
Сегодня наш закат,
Приди, приди ко мне.

Друг друга отражать,
Как зеркало предмет.
Не знали, как понять
Свой истинный портрет.

Ничто и никогда
Не сможет заменить,
Твоих янтарных глаз
Я не смогу забыть.

И слёзы...

Хрупкий, песочный тростник, считывающий соломенным лезвием
движенья воды, переливы пурпурно-синего ветра,
слушающий, как гипсовый полумесяц черпает из худосочной реки,
изрешеченной звездами, винно-сребристый ликер, бальзам ночного аптекаря,
веной души во мне, в человеке с забинтованным сердцем, с бездной
вопросов к псалтырю в кармане на голое тело, со взглядом зеркальной рыбы
в изогнутой угольной арке радуги ночи; во мне –
несет в этот мир, своим шерстяным гулом, кружева отражений...