Прокуренный

Не трави ты меня взглядом пепельным,
Расстилая дождями небо,
Не пои ты меня вином летним,
Разбавляя горечь сердечную.
Не ищи ты меня следом,
Мои тропы – прокуренный ветер,
Да осеннее подвенечное
Золотое платье петлею…
Не зови ты меня флейтой тонкою,
Умывая слух теплым вечером,
Не прельщай ты меня бездонного,
Век живи, не постичь все, чем праведна.
Не ищи ты меня беспечного,
Мои тропы – ветра нескладные,
Да осенняя пудра сонная,
Что в ночное сыплет золою…
Отпусти меня соколом...

Точка тишины

Путешествия.
Старый развратник Париж.
Кричащий Нью-Йорк.
Плачущий Иерусалим.
Прокуренный Амстердам.
На паутине карты,
Весточкой
В углу памяти,
Тихая гавань сердца –
Дворовые сливы, крапива,
Пыльные ставни,
И мирные
Сны стариков.
Время любовников

Голод.
Руки горят ожиданием прикосновенья
К возбужденному нерву кожи.
Вены
Прорывают блокаду тела.
Солнце причалило в сон.
Пора беззаботных блудниц
Печатает знаки любви.
Направление – взаперти

Перепутанные цели...

Посадили, суки, в будку,
Привязали цепь на шею,
Мать не зря мне говорила,
Когда сиська была медом,
Не ходи ты к этим людям,
Что с них взять, двуногих гадов,
Ну а мы, щенки слепые,
Кто ж нас спросит, волков вшивых,
Только пендель рефлекторный –
Вам под хвост или в бочину?
Не до сказочек теперь,
Жизнь собачья – вечный подвиг.
Не забуду мать родную.


Ляпсус второй

Я выкидыш города – воробей,
Божья тварь на содержаньи подачек
С мусорных пастбищ.
Это мой город...

У меня есть четыре стены, вариации
мыслей из мятой желтой газетной бумаги,
модель поведения к каждому шороху, куча абстракций
и абстиненций. И все это есть, и все это надо

учесть, когда утро раздует угли и потащит
тело в обойму общего хода времени,
где часов гильотина, не зная пощады, накапает в вену
кислый раствор из подачек скромного счастья.

За мной оседает дымка души, грозящая смертью
и адским борщом на закуску, за мной разливается море
ошибок и проб, январской тоски и слабости...

Вы полюбите меня. Но не сразу.
Вы полюбите меня скрытноглазо.

Вы полюбите меня вздрогом тела,
будто птица к вам в окно залетела.

Вы полюбите меня - чистым, грязным,
Вы полюбите меня - хоть заразным.

Вы полюбите меня знаменитым,
Вы полюбите меня в кровь избитым.

Вы полюбите меня старым, стёртым,
Вы полюбите меня - даже мёртвым.

Вы полюбите меня! Руки стиснем!
Невозможно на земле разойтись нам!

Вы полюбите меня?! Где ваш разум?

Вы разлюбите меня, но не сразу...

Два поколения – сущий пустяк,
Даже когда под одной они крышей.
Светлое время - для взрослых трудяг,
Темень - для тех, кто годами не вышел.

С вечера предки устроят бедлам,
Ночь напролёт молодые судачат.
Дом превратится в индейский вигвам,
Трубкою мира прокуренный напрочь.

За бледнолицых болезных своих
Очень тревожится вождь краснокожих,
Совесть до лампочки стала для них,
С чем краснокожий смириться не может.

Если развеется с крыши дымок,
В доме поселятся сырость и...

Я прихожу туда откуда уходил,
Куда дорогу я почти забыл…
В ту даль где я совсем одни,
Не нужен никому и не любим…

Но я уже совсем не одинок
Подарен жизнью мне один урок,
Что если ищешь то всегда найдешь,
Но и с тропы своей ты не сойдешь…

Зачем я возвращаюсь в транс веков?..
Туда где даже мыслей нет и слов…
Где только истина горит свечей надежд…
Где страсть, инстинкты и души протест…

- Там есть свобода и вечная тьма…
Качает меня на волнах бытия…
Я понял – свобода одна для...

Небо покрылось всё в звёзды.
Не земле серебром искрит снег.
Холод прошиб мои кости
И тело стремится в бег.

В стенах панельных домов
Вновь бродит душа моя.
Понять, суть жизни и снов,
Шанс, эта ночь дала.

Я захожу в пространство,
Где слилось всё в черноту.
Сто бед получил я авансом.
Сто бед – на свою судьбу.

Фонарь позади печально,
С тревогой шепчет: назад!
Но я идти продолжаю,
Пульса и сердца в такт.

И пусть моё тело протянет
Глупый, холодный, квартальный,
Прокуренный...

Ветер падает на кровать,
на одеяла
из осенней листвы.
“Тибетская пустошь надёжней
красок Монмартра”, –
шепчет листва,
по горло сытая
влагой
с грязных подошв неба.
Невпопад попадая взглядом
в прокуренный ритм ветвей,
делаю своё дело –
пью на последние,
и наслаждаюсь безденежьем
с полным правом;
ведь сердце должно стучать,
суконкой мышц
под мокрой одеждой
души,
нежно и безвозвратно,
как первый снег
на ладонях вандала.

Безмятежно и весело жил,
Ничего не припомнить другого…
Самолётик над крышей кружил,
Наподобье жука заводного.
Свеже строганы пол и карниз,
Георгины в кругу палисада.
Золотился на ветках анис
Молодого отцовского сада.
Звёздный полог сияньем прошит,
Звёзды, падая медленно тают…
Это детство куда-то бежит,
Только грязные пятки сверкают.
…Нет ни строчки ещё о любви,
Зреет где-то предчувствие только.
Но огонь разжигает в крови
Миловидная юная полька.
Это только начало пути,
Что ещё...