Привыкая

Мечты, душевные порывы,
Прекрасных слов пьянящий звук
Всё в рифме строк моих пытливых,
И крыльев музы робкий стук.

А мыслей, хоровод беспечный,
В игривой пляске не унять,
И в этой сутолоке вечной
Мне суть их верно не понять.

То мысли льются вереницей,
То спят на кончике пера,
А то кружат пугливой птицей
В ночи до самого утра.

Ловить капризное мгновенье
Я не намерен, не привык
Само приходит вдохновенье,
Как в келью праведный старик.

Белая комната из белого сна,
Белый котенок свернулся клубком,
Белая роза уже оцвела,
Белая ночь за белым окном.

Белые пешки снова в игре,
Бросил в атаку их белый король,
Критика Белого* на белом столе,
Села на платье белая моль.

Лунный лик белый, боясь утонуть,
Плавает медленно в белом вине,
Так хорошо, но мешает заснуть
Белый свет лампы в соседнем окне.

К белому цвету ты не привык,
Там, в темноте, вспоминай обо мне,
И эту комнату, и этот миг,
И белый стих мой на белой стене...

Ты просил не писать о нахлынувшей страсти опять.
О постели измятой, о том, что там осень творила.
Я с тобой согласилась, мой ангел, не стала писать,
Но она разозлилась на нас. И уже испарилась.
Я звала ее снова, я вспомнила снова стихи.
И просила вернуться к огню, я ее понимаю.
Разве чувства экстаз заключить нам в понятье «грехи».
И рассерженный Велес, с усмешкою нас покидает.

Мы теперь для святош образцовая пара, мой друг,
И распахнуты двери в их ханжество, только печально...

Почему-то вдруг стало
особенно грустно
от того, что уже
облетели вишни,
от того, что мое
земное чувство
оказалось кому-то
напрасным и лишним.

Привыкают к утратам,
потери любимых,
расточительность встречь
не пугает, не давит,-
так от щедрости весен,
легко ранимых,
бережливая осень
что-то оставит.

На тебя бесполезно
искать похожих,
та похожесть свои
печатает штампы.
Для меня ты, как свет,
мой чужой и хороший,
к Утру тоненький свет
угасающей лампы.

Жить, учиться и узнать,
Что нужно к смерти привыкать.
Любить, страдать, родить,
Чтоб этот круг могли другие повторить.

Я рисую любовь акварелью души,
И нежнейшие краски с палитры, в узор,
Превращают слова в волшебства витражи,
Но печален и грустен любви моей взор.
Кто любил, кто страдал в этой жизни, хоть раз,
Тот поймёт, память часто хранит и печаль.
Но, особенно больно, обидно за нас,
Не успевших сорвать страсти нежной вуаль,
Не сумевших решиться нырнуть с головой,
В тихий омут слияния ласковых тел,
Не смогли преступить грех невинный с тобой,
Ты хотела, конечно! Как жаль, я не смел...

Рисовать...

Наших бед сакральная причина
И преграда жизненных путей-
Вездесущая "мадеинчина"
На изнанке мыслей и вещей...

Мы живём за пазухой у Бога,
на груди пригревшего змею...
Нас уже неисчислимо много
в крохотном игрушечном Раю,

созданном,как яркая приманка,
как рекламный маленький макет...
На груди Господней липко;жарко;
Грязно;но иных приютов нет.

Мы не лучше прочих;даже хуже!!!
Мы достойны плахи иль костра;
Для таких не Бог,а Дьявол нужен;
Нас распять-мы ж улетим с креста!

Нас...

Дополнительный 38-й начал ходить с середины апреля.
Дополнительный 38-й начал ходить с середины, но я не дождался.
Я не мог больше ждать...
Я отправился в путь, я отправился сам
По шпалам и рельсам...

Моя сумка, набитая хлебом, била меня по ногам.
Холщевая сумка, набитая хлебом, била меня по ногам,
А я шел и смеялся.
Смеялся о том и о сем.
А потом ударил ливень,
Я промок до нитки.
Но я сбросил ботинки
И остаток пути - босиком.

На дополнительный 38-й невозможно достать билет.
На...

"Что ты сыт - я, чай, не глуп! -
Чай, про сытость свою бредишь.
Без обеда не уедешь:
Нынче - с рябчиками суп.

Шшас! - кикиморы придут:
По субботам приезжают
Со учёбы... Уважают
Лес-то - век прожили тут.

Как морячки по морям -
По делянкам... Мне - приятно.
Сын бы лучше был, понятно,
Но - привык и к дочерям”.

/Об утробе ли радеть
В наше время? - проку мало.
Между тем душа б желала
На кикимор поглядеть /.

. . . . . . . . . . . . . .

В длинных сенцах у...

Телефонный роман, диалог, нарастающий на
безлимитном тарифе, удобном для долгой беседы.
Ты звонишь мне так часто как можешь и я польщена.
И уже не имеет значения - с кем ты и где ты.
И уже не имеют значения возраст и рост.
Разговор ни о чём.
Балансируя в рамках приличий,
привыкаю к усталому тембру,
и запах волос,
и цвет глаз, как и весь твой портрет, мне уже безразличен.

Только голос - то грустный, то нежный, то вкрадчивый, как
обещанье несбывшихся снов, новогодних желаний...