Притча в стихах

Мне хочется...
Писать... тебе стихи...
Пускай нелепыми...
И глупыми словами.
Где в каждой буковке…
Есть часть моей души...
Мне хочется...
Писать... тебе стихи.

Мне хочется...
Писать... тебе стихи.
Пусть до наивности...
Смешными строчками.
И признаваться вновь...
Тебе в любви.
Мне хочется...
Писать... тебе стихи.

Мне хочется...
Писать... тебе стихи.
Чтоб в них...
Ты прочитал... меня.
Мне... хочется...
Писать тебе стихи.
Чтоб мог понять...
Я каждой клеточкой твоя...

Сья притча, притчам всем на зависть.
Хоть коротка, понять несложно…

В охотников не верил заяц,
Лишь повстречался… было поздно!

В моём окне цветущий майский сад -
Древней притчей на поверхности дней,
Древняя притча на поверхности взгляда,
Пастораль Бога в простоте своего звучания,
Самые древние инструменты,поющие о красе Мира
В храме нежной Вечности,
В храме Вечности юной.
Играют бабочки с цветами,
Любовь растёт...
Тридцать восьмая весна поцеловала меня.
Моя душа достигла Души сада.
В моей душе цветущий майский сад,
Где иногда присутствие равно отсутствию.
На подоконнике в битой чашке
Прорастает былинка...

О льстивой женщине царь Соломон вёл речь
Неоднократно, лично знал последствия,
Как можно при чужой жене обречь
Себя на гибель без суда и следствия.

Когда ж не сам умрёшь, то рогоносец муж
Её погибнет, как с Давидом в случае.
Но тот, молясь усердно в ходе служб,
Раскаяньем особенно не мучился.

Вирсавию, как царь, он силой взял почти.
А Соломон в досужих рассуждениях
Вниманием тех дамочек почтил,
Чьи действия достойны осуждения.

"Мёд источают льстивой женщины уста,
Елея мягче...

Ленивый мир погряз в пустой мечте,
Что духу не потребны испытанья.
На Небо попадают только те,
Кто на земле испытывал страданья.

Богач, что не имел в миру нужду,
При жизни б и пророку не поверил,
Узнав, что будет мучиться в аду –
Что после страшным опытом проверил.

Решил бы, что бессовестный простак
Его морочит баснями пустыми,
И НАТРАВИЛ БЫ НА НЕГО СОБАК,
Чтоб не порочил «праведное» имя.

Сей олигарх века в огне горит,
С ним – те, что рай земным аршином мерят.
И притча не...

Человек лукавый, дерзкий,
Беззастенчивый, всем врёт.
В зале он свои железки
Всё тягает. Видеть мерзко
Чем он дышит и живёт.

Знаки пальцами своими
Шлёт ханыгам и торчкам,
Позабыл родное имя.
Погонялами кривыми
Кличут этого бычка.

То глазами он мигает
Безразличными как жесть,
Братанам где напоганит,
Отработает ногами
Или тем, что выше есть.

То бузит, напившись в доску,
И кого-нибудь прибьёт.
Среди прочих отморозков,
Суть, таких же недоносков,
Он безбашенным слывёт.

У...

Он кожей чувствовал погоню, в пустыне путая следы,
В глазах огни, в крови ладони, дойти пытался до воды.
Была его тяжелой ноша, набитый золотом бурдюк,
Песок зыбучий жег подошвы, рвал перепонки сердца стук.
Как он мечтал о жизни сладкой, устав вдогонку слышать: «Вор!»
Скользить по краю и украдкой; не лечь на плаху под топор.
Ограбив лавку ювелира, маршрут в Сахару повернул,
Знал, что полицию Алжира, всего скорее, обманул.
Да, деньги – это счастья базис, в руках такой желанный приз,
Что...

Один бедняк, уставший от невзгод,
Всем говорил, как тяжек его путь,
Как давит спину непомерный гнёт,
Крест не даёт рукою шевельнуть!

Печален его жизненный итог:
Беззубый рот, убогий, ветхий дом,
Иной с цветка порхает на цветок
Иль по аллеям мчится рысаком.

Услышал Бог его земной укор,
Призвав к себе, впустил в огромный зал:
«Ну, чтож! Себя ты числишь бедняком!
Меняй свой Крест, не тронув покрывал!»

Тот обошел с десяток крестовин,
Пять не поднял, четыре в кожу впились,
А по...

Дороги, которые мы выбираем,
Так часто нас водят меж адом и раем,
А надо лишь к сердца прислушаться кличу,
Об этом Коэльо поведал нам притчу
Уставший прхожий с конем и собакою
Под дубом прижались, грозою гонимые,
Вдруг небо разверзлося молний атаками.
Все трое погибли, без званий, без имени.
И вот уже в новом бредут измерении,
От жажды страдая, дорогою хоженой,
Им кажется в прежнем проверенном времени,
Да вот оказалось ступенями Божьими.
Но что же за чудо? Портал белокаменный
И...

Мне снова время-поводырь листает лет минувших вехи,
Доминиканский монастырь – конец пятнадцатого века!

Там Леонардо на лесах творит венец своих жемчужин,
«Вечерю тайную Христа», его в миру прощальный ужин.

Каким добром овеян лик, взгляд отрешен и всепрощающ,
Рука художника скользит, к финалу темы приближаясь.

Но что же мастера гнетёт, модели не найдя Иуды,
Он лишь за всё себя клянёт, спеша в трущобы на этюды.

И вот находит образ Зла: он молод, пьян и так порочен,
От светлых...