Присно облако

Облако над головой плывет,
Стирая мысли, память,
Превращая время в белое пятно,
Где ни меня, ни тебя не было.
И молчит сердце в тряпочку.

Накатывают волны
Шумным транквилизатором;
Дует ветер в фаготе забвения.
В солнечной синеве разлит
Дух бесконечности.
Так распрямляется позвоночник
Летаргией волн.

Я подарил тебе дворец иллюзий,
А ты мне подарила
Ларец с облаком,
Которое превратило нас
В белое пятно.

Облака,
из ароматного доминиканского табака
и тоски,
бесшумно плывут на запад.
Тени цветут на крышах
чёрными ирисами.
Я вспоминаю, как ты любила
переписывать летние сны
в тиснённый блокнотик…
Облака,
из ароматной мяты и нежности,
задевают светильники елей,
тая молитвенным шёпотом.
Тени на крышах вальяжно выводят
чёрную розу зари.
Кошка ложится в ноги,
как заходящее солнце,
прищуривая горизонт
кремово-жёлтых глаз.
Скоро проснётся душа луны
и повеет
зодиакальным светом...

Облака проплывают, на них ангелы сидят
Вяжут шапочки с бубончиками, вниз с тоской глядят…
А внизу лежу себе я, руки в стороны лежу, вокруг вода.

Вспоминаю был я молод, впереди сияла вечность
Покорял легко я женщин и вообще любую нечисть
И на мир смотрел сквозь донья остограмленных бокалов
Шли года…

А теперь небритый, грязный. Пионер Техасских прерий
Я пугаю электрички. И меня боятся двери
Завывая тихо Шнитке я бреду, куда глядят глаза.

Я давно брожу по свету , я давно уже не...

Облака летят по небу быстро,
Как дельфины.
Значит, так они гонимы.
Если бы без ветра облако летело,
Тогда было бы оно какое-нибудь тело.

Облака ложатся чайкой на крыло.
Исчезает, тает, словно воск, тепло.
Опадают листья цвета янтаря.
Улетают птицы в дальние края.

От печали-грусти будто бы слепы -
На чужбине ветры на любовь скупы.
На чужбине ночи хуже острия.
На чужбине горькой так тоскую я.

Загрустили травы, древа и кусты
Остаются гнезда до весны пусты.
Догорает лето в красках сентября.
Улетают с криком птицы за моря.

От печали-грусти будто бы слепы -
На чужбине ветры на любовь скупы.
На чужбине...

Облака небо стелет повыше,
Ветер шепчёт, загадочно дышит,
Обрыдались от шёпота крыши,
Снеговик стал седым и поникшим,
Он устал быть таким, третьим лишним…
Ничего… скоро станет почище…

Серый день всё бредёт, он натружен,
И асфальт снова сильно простужен,
Грустный снег превращается в лужи,
В этой сырости медленно кружат
И глаза, и вороны снаружи…
Ничего… скоро станет посуше…

Облака не так враждебны,
Коль поймёшь происхожденье,
Даже, может быть целебны,
Из России, с вдохновеньем.
Через топи океанов,
Через горные завесы,
Дух бродяжий, буйный, пьяный,
Мост словесный нам повесил.
И вершины, пусть под снегом,
Как таможня выступают,-
«Спрятали немного неги?»,
Не заметив, пропускают.
А за пазухой воздушной
Соловьиные рулады,
«Курский» – лучший в мире Душка,
Ты послушай – будешь рада!
Так, что ваше приозёрье,
Замолчит. Ты нам солгала,
Чили – клёво и...

Облака засыпают, свернувшись лохматыми кошками,
Полночь бродит, надев поплотнее туман-капюшон,
Ждёт кровать, и дремотою тёплой глаза припорошены,
Одеяло, укрыв, заманило в невиданный сон…

Усадил новый месяц на лодочку быстрой качели,
Ветерок льётся свистом, и стало труднее дышать,
Звёзды нотами кубарем по небу к миру слетели…
А проснулась… А где одеяло?.. Видать, не успело догнать…

Облаком чистым серебряным белым
Снег лёг на землю узорным ковром.
Кисточкой мягкой изящно, умело
Вьюга раскрасила лес за окном.

Бусы, подвески, колье и серёжки –
Ветви деревьев в наряде зимы.
В платьях хрустальных подруги-берёзки,
В шубах собольих вельможи-дубы.

В ярком кокошнике чудо-рябина:
Алым рубином каменья горят.
Прячется в чаще трусиха-осина,
Зябко укутавшись в шёлковый плат.

Нитью серебряной вышиты ели,
Стройные сосны – в дородных мехах.
В зимнем дворце все ларцы...

Облака на востоке горят отраженьем заката,
Ночь зальёт красоту фиолетовой мглой до утра,
Принимая законы палитры, она ль виновата,
Что уходят фонарики светом зари во вчера?
Вот и я, по дороге домой, удивился рябине,
Полыхают огнём сладко-горькие кисти её,
Так природой дано и не знаю другой я причины,
Объяснить не могу и понять состоянье своё.
Зажигает любовь все сердца без законов и правил
И горят они вечным безумно-красивым огнём,
Не осудишь, да тут и судить мы не в силах и праве...