Принес

Любовь – не отрез подобрать для одежды,
Примерить и цвет подойдет не всегда….
Бывает не быстро – года и недели
И где-то в сознательной жизни черта .
Пред этой чертой истязанья и муки
И радость свиданий и горе разлук,
Здесь плечи обнимут любимые руки,
И в голосе ласки и шёпота звук…
Пьянит, возвышает, безумство надежды.
Но там, за чертою живет повседневность,
Банальность и будни черствеют как хлеб,
Житейские склоки , скандалы и ревность,
И ночи былые беззвёздно чернеют,
Проходят...

Шаг в открытое состояние - как линия причастия...
Как Вифлием языка в хрупкости незавершенного обладания.
В этих огненных обстоятельствах неповиновения и покорности
Нежность скрещенных теней, совершенный ритм,
Опора божественности, ответственность помнить о пустоте...
Повторения никогда не повторяются, моя Госпожа.

Мой почерк разбудил в тебе чувственную Геру.
И листья падали в экстазе, распятые, на наше время.
У нас была осень между страниц
И тишина, что отдыхает в кобальтовой ночи...

***
Где нет огня,
там непременно утвердится
царство холода и мрака. – Тяга ж к Свету

всегда горенье вызывает в сердце!..
Но где Бога нет –
и для души там жизни нету.


***
Для Любимого – открыты и объятья,
всё о Нём напоминает:
явь и сны…

Не Ему ль и все сокровища души
в конце концов
окажутся принесены!


***
Как наша мудрая наставница
иль не любовь отвеку движет
всяким пониманием? –

Не зря, как только входит в сердце
собственно её предмет,
так вера делается знанием...

Красные лепестки на титульном листе...
Вино эстетики в рифме для восьми нот...
Две капли обнаженной поэзии пали за смертью знаков.
Стреляй метко и забудь меня лечить.
Дверь вечности...
Я обнимаю тех, кто победил смерть.
Ветер хлещет мое перо,
И молится белая роза,
И раны заживают...

Сохранить бездонный порядок,
Иметь то, чего ни у кого нет.
Вытащить тишину из чернил,
Тишина всегда вынуждает слова взрываться,
Слова раскрываются только на пике.
Развести костры из своих слов -
Так...

В Фивах столько купцов,
сколько голодных ртов,
золотых колесниц, птиц,
шлемоносных львиц и цветов.

В Фивах столько глупцов,
говорящих "Я чист, я чист!",
в Фивах столько истцов,
а ответчик - слепой арфист,
и когда они заявляют права,
я молчу, вспоминая строки стихов,
тот папирус, милая, те слова,
что свободный - бельмо на глазу рабов,

а потом - касаюсь твоих волос,
провожу рукой по лицу,
в Фивах снова реки текут из слез,
я люблю тебя, Хатшепсут.

Тело гиксоса плавает в медном...

01.А.С.ПУШКИН.
ОНА ЗВАЛАСЯ РЯБОЮ

Она звалася Рябою,
Снесла она яйцо.
Старик смеялся с бабою,
Им очень повезло.

Стучали, сильно били ли,
Но спали лишь с лица.
Задачу не осилили:
Не треснули яйца.

В такой вот ситуации,
Дубровский мог помочь.
Но мышь, для информации,
Разбила, ноги прочь.

А Ряба—эта курица,
Сказала: "Вас спасу!
Зря дед сейчас волнуется,
Вам новое снесу.

Но только вот: обычное,
Там вовсе злата нет.
Еда, весьма приличная
На славненький обед...

Ярко-алые розы
уходящего лета
предосенние грозы
омывают рассветом.
Рано утром из сада,
не спугнув твои сны,
принесу, моя Радость,
в каплях неба цветы.
Пусть на каждом листочке
слёзы счастья горят.
На волос завиточки
тихо ляжет заря.
И, сквозь сон улыбаясь,
ярко-алый букет
поцелуешь, лаская,
несказанный мой Свет.

.

Ты тихо спишь, а я пишу,
Не то чтоб очень, но с душою
Я о тебе уже грущу
Хоть спишь ты пять минут со мною!
Твой лёгкий вздох пленит меня
Всё остальное, с ума сводит
В восторге я, что ты моя
Как сильно жаль, что жизнь проходит!

Я не забуду эту ночь,
Я помню каждое мгновение
Я не засну, мне не помочь
Ты Богом данное творение.
Спокойно спи любовь моя
Я сон твой крепко охраняю
Ты для меня в ночи звезда
Ты для меня кусочек Рая!

Как хорошо, что рядом ты
И жизнь уже моя...

Домовой сидел у печки, и тихонечко вздыхал,
ведь хозяйка умирала, Бог ей свечку заказал...
Ведь старушке девяносто, без десятка будет век,
раньше шустрая старушка, вдруг слегла, как лунный свет...
Не вставала, не ходила, утонув в пуховой тьме,
годы тяжестью пригнули старое тело на одре...
Домовой сидел у печки, вспоминая жизнь ее,
как молодкой и женою на руках внесли ее,
а вот детишки звонко скачут по полам и на дворе,
а теперь уже старушка, но любит свет и чистоту,
так-же поддерживает...

О, меченосец золотой!
О, бог аквариумных рыбок!
Твой самый тихий океан -
тонкостеклянный хрупкий храм.
За иллюзорною чертой
текучий мир в нём нем и зыбок
в хитросплетеньи медиан –
то шар, то параллелограмм.

Я принесу на твой алтарь
большую ра́кушку с карибов
и попрошу взамен –
любви
того, кто в душу мне запал.
И оживится глаз янтарь
обожествлённой мною рыбы,
прохладный ток её крови,
воспламенит спины опал.
Восстанет гладь воды волной,
послушной рыбьему веленью,
и...