Приметы

Пускай сегодня, не так как ты хотела.
Не та погода, и лица всё не те.
Не те все улицы, не та дорога к дому,
Но ты сама виновница в трагической судьбе.
Сама ты начертила путь отступницы
Сама вела тропой себя не той.
Была ты суженной,
Была ты и разлучницей.
Не изменить себя не стать тебе иной.
А за окном молва кричит с надрывами.
Укоры взглядов, обрывки едких слов.
Тебя винят, в грехах души самонадеянной.
В своих же таинствах не видно им грехов.
Толпа осудит, она не...

Буковки-букашки по листу ползут,
Буковки-букашки соберу в слова.
И в них мои мысли, без меня живут,
И меня осудит вновь за них молва.

Люди почему-то любят поучать,
И без церемоний в душу наплюют.
Затравив толпою, могут испинать,
И всего охотней непонятных бьют.

В глупом, непонятное порождает страх,
Неприязнь и злобу, и желанье бить.
Новое не примется в мелких, злых умах,
Потому труднее думающим жить.

Мысли ползут вяло, буковки неровно,
Надоело — всюду ложь и болтовня...

7 ( 1,2,3,4,5,6 - пропуски, как у Пушкина )
Судить о женщинах, серьёзно,
друг мой, не будем, невзначай...,
ведь мстят они, за правду, грозно,
и, зачастую..., через край!
И поделом наука эта -
подделок верная примета -
сперва — в обман тебя влекут,
а после — за него же — бьют!
И вновь интриги, до разврата,
а при удаче — в них — успех -
известных связей ( как потех ),
и обвинение — расплата,
где кошелёк твой — сути цель,
а жизнь — прилада-канитель!
8
И доказательств их, нелепость...

Скучен вам, стихи мои, текстовый редактор.
Очень хочется пройтись вдоль по интернету,
В слово яркое одеть голенькие факты,
Лучик славы принести скромному поэту.

Очень хочется сиять вам на всех литсайтах,
Получая все призы в конкурсах престижных,
Быть для жителей сети символом таланта.
В сборник классики уже навострили лыжи.

Полагаете, что вас люди сразу примут,
Прочитают до конца и полюбят сильно
И признают сразу все гениальным Диму,
Насладится вам дадут похвалой обильной...

Сподвинул вечер написать стихи,
Минуты славы уделить Виктории.
Заметив грации знакомые штрихи,
Она напомнила забытые истории.

Я пролистал отрывки милых дней,
Что так ценю в своем уединении.
Прошило чувствами мистических затей,
Что находил во всяком проявлении.

И я смотрю внимательно портрет,
Не нахожу значительных отличий.
ВСе сходство нынешних примет,
Дав вскользь многозначительный ответ,
Несменных образов, обличий.

Моралей много из того,
Но,все же, радуюсь Виктории.
ОН,все...

Полынная горечь блистает в росе пред рассветом,
луна убывает, сжимая браслет на запястье.
Что руки творили? Что прячется в платье конфетном?
Семь раз измеряя, изменишь ненастье на счастье?
А гусли трень-бренькают... дева ночная - прохлада....
Где феи и розы? На кронах кричат воронята.
Аккорды минорного лада, ну, просто засада...
Туманная четверть, в которой ежу лишь понятно
каким новолуние станет -сиренево- белым ли танцем,
зеленым простором полей иль лазоревым цветом?
В котомке...

Вот и осень прощается с нами,
Напоследок поплакав дождём.
И уж скоро листвы жар снегами,
Зима скроет, сковав реки льдом.

И бескрайнею, снежной равниной,
Станет степь, ослепив белизной.
Красотою чаруя нас дивной,
Есть величие в ней и покой.

След лыжнёю до первой метели,
Оставляя, уйду в сказку я.
В ней дубы вековые и ели,
Степь в ней есть, есть леса и моря.

Снег примяв, лыжи с хрустом разрежут,
Кустик редкой травы, островком.
Воздух чистый, прохладный и свежий,
Степь и я...

Жизнь – извечный печальнейший тормоз,
Хочешь так, а никак, никуда…
И стоишь, а рвануть бы, как можешь,
И молчишь – а сказать бы в глаза…
Не стыкуется, связаны руки,
Вязнут ноги в сплошной суете,
Столько мысли – тебе не до скуки,
Лбом и в стенку и в двери… - нигде.
Нету денег, нет нужных событий,
Не черед… и не та… и не тот…
Но, а мозг накален от наитий
И на части беспомощность рвет.
Да не может в смиренье, без шума,
Да не может сидеть или вспять,
Жизнь влечет и не хочется думать...

А купола, как стоги, скирды, шлемы, капли,
крови, что путь укажет, на башенках тех взгро-
моздясь, и золотом покрыть успели, застыли
видно ясно, издалека, повыше, летающий му-
жик, слепил, что? крылья? или шар, наполнив
жаром, светом, от стен тех оторвался, и
кубарем о землю, хрясь, то хруст костей, удар,
«Андрей Рублёв», Тарковский показал, летать
как, с помощью Глазкова, оковы он порвал,
цена не малая, полцарства за коня, а жизнь,
за тот полёт, вот собственно и весь аккорд,
и...

А павший, тот, что тело разложил, аккордами
тех нот, надсадный вой, бемоль, диез, октав,
он не герой, а прах, что гирю тужась поднимал,
рассыпался, упал, пропел, ту трель, а нищий
и прохожий, залог не взял, переступил, его
он не заметил, живой обман он не приметил.