Примете

На семинаре чудотворцев
славно,
мудреную заслушивая речь,
приметить, как воздушные созданья
знакомиться вспорхнули
с наших плеч.
Мгновение – и ангелы печали
уже вздыхают вместе в уголке:
мой – пухлощекий негерой астральный,
твой – остроплечий,
с тушью на щеке.
И, не скрываясь,
ангелы веселья
уже хохочут, угадав дружка:
один – самоуверенный и смелый,
другой – с морщиной теплой
у виска.

Закрытых глаз
туманные страницы,
словно душа полночного вокзала.
Туман –
и сердце
на полслова откровенней.
Сентябрь хранит свои пейзажи,
как связки старых
пожелтевших писем,
и льют полынь дожди.
Размеренно вода
стекает по стеклу.
Есть только знаки, признаки, приметы.
Ореховые волосы твои,
как паутина ветерка.
Зари гвоздика на гвозде в прихожей.
В трёхтомнике травы
закладкой
серый дождь.
Сырой листвой обдаст прилив осенний,
как будто Арктика проснулась ото льда.
И руки...

Попал в кристалл, в симметрию зеркальных пов-
ерхностей, смерти смерть, (поправ), хаос жизнь,
главное не забыть шифры и коды, (на обратном
пути),стирая разводы, а он писал всё свои оды,ни
о чём, (бытие мое), моё, ё и другие буквы, накру-
чивал каучук слов на штифт своих основ, снов, ра-
сщеплял мозг себе и людям, соединял в другой..
последовательности и не ищи лояльности, у нар-
ушителя правил, вены на запястьях, виртуальных
правил, изменял кровоток, перенаправлял лажы
(завиток...

Проснулся рано. Сон тревожный.
Как будто день отмечен Кем.
Скорей к окошку, осторожно
Вгляделся, вроде нет проблем.

Преторианцы все на месте,
Блестят в нагрудниках своих.
Народ бунтарством здесь известен.
Порядка кесарь ждёт от них.

Откуда трепет? Нет причины.
Прошедший день, обычным был.
Хватает дел, вчера судили
С большой дороги воротил.

Дела разбойничьи всё чаще.
Ох, как испорчен человек…
Чем омерзительней, тем слаще,
Ему бы грабить, грабить всех.

Один был, кажется...

А я сегодня х..ю морожу,
Зашёл на сайт к вам с нетрезвой рожей -
Не обессудьте, прошу прощенья,
Принёс свои всем я извинения...

В опале лето - дни холоднее,
Но мы с друзьями всё водкой греем.
Нальём по полной, не поперхнёмся,
В стаканах счастья не захлебнёмся...

Ругнёмся (к слову), жалея лето,
Хоть есть в поверьях одна примета:
Чем больше градус - душе теплее,
Давай, "насыплем", так веселее!

В груди озябшей чуть жарче стало,
Толпа поэтов ждёт пьедестала?
Хоть я не шибко...

Разреши окунуться в твой внутренний космос,
Где смогу разглядеть мириады соблазнов,
До любви улететь в мир безумно прекрасный,
И забыть навсегда свой единственный остров.

Среди множества тел, пропадающих в вечность,
Чьё сияние радует, но не тревожит,
Прорастают с одною мицелия дрожжи,
С ними снова готов возбудить в себе нежность.

Покажи- ка мне вход, где не надо запрета,
Я тебя там прослушаю всю стетоскопом,
И пусть буду душою немного измотан,
Всё равно вместе быть неплохая...

Она вроде как все, но на них не похожа.
Есть отличия, правда не сразу поймёшь.
Что-то есть в тех глазах и ты чувствуешь кожей,
Что здесь есть и твоё, если только найдёшь.

Этот взгляд на тебя отвести невозможно,
Он так чист и прозрачен, как воздух весной.
Окунуться хочу в этот омут, да что-то тревожно.
Может просто глаза опустить и пройти стороной?

Но потом не прощу эту слабость, никто же не знает,
Как там сложится всё, что отмерено кем-то за нас.
Если в сердце огонь, то горит пусть...

Слеза - осенних дней примета
Росой холодной потекла,
И журавли уносят лето,
И журавли уносят лето,
Раскинув серые крыла.
Звенит высокая тоска,

Не объяснимая словами,
Я не один, пока я с вами,
Деревья, птицы, облака,
Деревья, птицы, облака.

Кружатся листья, как записки,
С какой-то грустью неземной,
Кто не терял друзей и близких,
Кто не терял друзей и близких,
Пусть посмеётся надо мной.

Звенит высокая тоска,

Не объяснимая словами,
Я не один, пока я с вами...

Беззуб и брит наголо, а может быть и выпали
волосы, сами, отсюда не видно, веки опущены,
незряч?или время упущено?падает ниц,охват-
ив свою голову,на чистом паркете, зеркалит, от-
ражение ети, притаился ссади, а может это его
бес? почему-то на плечи ему тут же влез, руки
соломины, скованны, параличом, в бирюзовом
«костюме» он, в ватнике на голое тело, и шта-
ны с лампасами, генерал каких войск? чёрным
цветом украшены, не спортсмен и не монах, к-
урящий травку, птах, жующий зелени...

Только тонкая линия
твоего лица
и музыка Альбинони –
вот и всё,
что останется в памяти
декабрьской ночи.
Только тонкая линия
твоего лица
и симфония снега
за синими
стёклами
декабря.
Только белый почерк
метели,
выводящий
последние строчки
последней главы,
где мы теряем
приметы
друг друга,
и капля
северной нежности
падает
одиночеством
с серебристой ветки
зимы,
превращаясь
в тонкое зеркало льда…