Прима жаждет алиментов

Бал человеческих страстей
В свои объятья приглашает
Любого, чья душа слабей
Пред этой дикой злобной стаей.

Как манит мотыльков огонь,
Так человека м'анят страсти.
Сжигают душу, и потом,
Вослед уже идут напасти.

Сгоревшая душа скорбит
О том, что с телом распрощалась.
И жаждет снова, хоть на миг,
Любви вкусить, хотя бы малость.

Но не вернуть мгновений тех,
Когда страстям ты отдавался.
И нет покоя, нет утех…
Лишь пепел от души остался…

А тело без души мертв'о,
Хотя и сыто...

Да на хрена она сдалась,
Ворвалась в жизнь мою без спроса.
Мне предъявила зло и броско
Свою незыблемую власть.

Да на хрена она сдалась,
Меня своей считала вещью
И знала точно, не отвечу,
Ведь я успел пред нею пасть.

Ослеп, оглох и онемел,
Она, казалось, понимала.
А оказалось, лишь играла,
Но я и пискнуть не посмел.

Да на хрена она сдалась,
К чему считал своей любовью?
Она же жаждала лишь крови.
Откуда вдруг она взялась?

Да, я наивен был и глуп,
Мне той любви все было...

Бегемоты в детстве – легче пёрышка:
не помнётся даже лепесток.
Ни беды не ведают, ни горюшка –
скок-поскок, с кувшинки на листок.

И мелькают только кочки смуглые
под ногой – опора и упор.
У гиппопотамов пятки круглые,
если кто не знает до сих пор.

Прыгают – до раза и до случая,
когда вдруг оступится нога.
Глядь, а под ногою - топь вонючая,
липкой жижей склеенная гать.

Ничего я тут не вижу странного,
даже если ты не бегемот –
время жаждет роста постоянного...

Считаешь, деньги все решают?
Откупишься, других купив?
Их прячешь, копишь, их считаешь,
Кому, когда, за что, решив?
Ты понял: мир на них основан,
Мир жаждет их и тем живет,
Ты осознал, что мир условен:
Есть деньги – и всегда войдешь.
Ты упростил свою задачу
До тленных чувств, до суеты,
Не зная, что берешь в придачу,
Безбожный, всех грехов плоды.
Бог даст тебе купить другого,
Бог даст тебе продать себя,
Бог даст тебе в земных оковах
Постичь безумство Бытия.
В пути не будешь...

Когда уходит труд, духовный даже…
И мысль не ищет боли и наград,
Я ухожу в себя и не однажды
Так к Богу устремляется мой взгляд…
Мне все не мило, взор не жаждет пира,
Во мне тоска, что здесь не исчерпать,
О, мой Отец, я не желаю мира,
И долгим стоном сердце не унять.
Я рвусь отсюда, я хожу, я маюсь,
Не передать, как больно в суете…
Познавшей Бога пусть крупицу, малость
Уже ничто не мило и нигде.
О, качества Отца, Слова, Деянья,
О, Голос Бога…. – то не передать,
Кода душа познала...

Я зеленый росток
Среди голых камней,
Я оазис в пылающем зноем краю,
Но не землю нашла паутина корней,
Не прохладной водою
Я в рощу зову.
Я питаюсь любовью
И ею пою
Всех кто ищет и жаждет
Душе обновленья,
Приходите и вам
Я глоток уделю
И найду в вашем сердце
Свое продолженье.

Террор - страшнее нет беды,
когда в осенний, ясный день,
В день мира, не войны,
грозы нежданной легла тень...

Первосентябрьские букеты
и банты белые, как снег...
Вдруг смертоносные ракеты.
И участило время бег...

Зачем же! Там же дети! Стойте! Нет!
За что же вы так с нами!
Вы люди или нет! - кричала мать,
и эхом ей в ответ "калашникова" рокот раздавался...

Чьей смерти жаждет террорист?
Детей иль стариков жалеет он?
Нет, он их возвел до статуса врагов!
Без жалости и скорби...

Пространство закрыто -
здесь нет нечего.
И только сомнение - принципов жаждет,
И только усталость,
Сквозь скрытую плоть,
На зло, всё пытает меня побороть.

И лишние мысли в пространстве том странном,
Сокрылись за ширмой фантазий ночных,
Лишь звуки тоски в этом месте летают,
Навеяв пространству сумрачный вид.

Закрыв место действий воротами счастья
Смотрю и любуюсь завесой судьбы,
И мне уготовлено лучшее счастье
Оно ко мне мчится, идёт каждый миг…

Я – житель Эфира, рожденный в плоти,
Которая чужда Эфиру,
Которая жаждет сказать: «Заплати
За то, чтоб наполнила лира
Тончайшими звуками Вечности суть,
Что так далека от земного,
Страдания жертвой, которая путь
К спасению счастья живого».

2

Я внемлю богам, доверяя себя
И жизнь свою их стремленьям.
Живут эти боги, живое любя,
Прибегнуть веля к единенью
С пространством Вселенной, ее пустотой,
Которой чужды все деленья,
С ее безграничной святой красотой
Не знающей чуда старенья...

"Свиное рыло"- это комплимент!
И можете вы спорить сколь угодно,
В наш нище-исторический момент
Иметь свиное рыло - это модно.

Калашный ряд здесь вовсе не при чём.
Никто туда не лезет, это в прошлом.
Кого сейчас заманишь калачом?
Звучит сие неактуально-пошло...

Владелец рыла ныне поумнел,
Тусуется средь модного бомонда,
Он далеко не глуп, нахрапист, смел,
В находчивости не уступит Бонду.

Он жаждет власти! Власти без границ!
Локтями торит путь из грязи в князи.
Он не прочёл за...