При пробуждении вспоминаем

У порога стоит ночь,
Вызывая на разговор
с тишиной бриллиантовых звезд.

Умывается в черный дождь
хромота разведенных дорог
да охапка седых волос.

Я иду…

На престоле сидит луна.
По наклонной катится свет,
заправляя мою постель.

У порога совсем одна,
подпоясана в черный плед,
горемыка-душа ночных стрел.

Я найду…

У порога шипит тьма,
Заливая глаза в даль,
Мне Господь посылает ночь.

У души за плечами ни дня,
чтобы кто не тревожил сей край,
чтобы кто не спросил этих...

Как алая лошадь, порывист и ярок рассвет,
И в золоте листьев опять отражается счастье,
И светлая грусть, как любви затерявшейся свет.
Оставь нам тепло, мы успеем изведать ненастье.

Пусть время несется, как стая невиданных птиц,
Пусть хмурые лица украсит внезапно улыбка,
Мы поняли вдруг, как прекрасна и полночь и жизнь,
А осень – скрипач, и божественно дивная скрипка

Звучит в листопаде давно отшумевших страстей,
И вдруг они снова к нам в окна и души ворвутся,
Как алая лошадь несется...

Магический магнит любви
Влечет к тебе неумолимо;
Сердца сгорают изнутри
Под пламенным порывом.


* * *

Режет слово расстоянья,
Лаз сверля огнем во тьме;
Когда невыносимо молчанье,
Оно подобно вечной тюрьме...


* * *

В бессоннице припомнится вся жизнь,
Как листопад летящих фотоснимков...
Несправедливо, как капитализм, —
Все спят, а я с собою в поединке.


* * *

Запретной музыки охрана — тишина,
В глубинах у которой прорастают
Ночные чувства и симфония-луна,
Увы, они...

Сгорают сны, как свечи, на рассвете,
Их в пропасть дня легко уносит ветер,
А там они становятся стихами.
И остаются в этой бездне с нами.

Мы ждем зарю, как ждут порой ненастья,
И все-таки и в этот час мы счастье
Оставим где-то и опять крылаты.
Стихи мои – за сны мои расплата.

И пусть их снова мир такими видит,
И пусть меня любя, возненавидят,
Я украшать их, милый мой не стану,
Они со мною до другого стана

Дотянутся, когда ты нас покинешь,
Стихи мои в них сразу старт и финиш...

Ночь искушает, как Антония пустыня,
И ужас Мунка заливает корку снов,
Холодный пот на плоти чертит линии
Горячих дней, смещенных полюсов.

Глаза открою, тьма просветит небо,
Вдохну вина их сумрачных мехов,
Взболтаю память, ей хлестну по венам,
Чтоб растеклась в густой нектар любовь

К тебе, далекий оттиск, близость сердцу,
Печать весны в зимы печальный дух,
Что расщепляет солнце нежной вестью,
Упрятав в блеск паденья высоту.

Слепая ночь…

В израненной душе стихи звучали,
Врывались , как снежинки, в свет метели,
И дивные виденья проступали,
И только вьюги запоздало пели.

Уже весна прекрасная крадется,
Тигренком полосатым над снегами,
И ослепит сиятельное солнце,
Когда Ярила дерзкими словами

Приветствует своих любимых снова,
Когда сияют призрачные знаки,
Вы вдохновенья ждали ли такого,
Такое откровенье разве знали.

Пусть бабочки веселые приснятся,
Как берегини, в дивном хороводе,
И пусть у Музы крылья...

Весенняя трава, седая от росы
А вместо солнца, огненные стрелы
Я сжался в мотылька от утренней красы
Когда горбушкой солнце заалело.

Попробуй написать, художник, всё вот так
Как вспыхнуло малиновое поле
Горячий горизонт и золотистый стяг
И, вот, светило вырвалось на волю!

И, воздух колыхнул прохладную траву
Качнул в пруду зеркальную поверхность
С прохладною росой цветы тебе я рву
Чтобы смешать твою и эту нежность!

Сначала в жизни воплощается душа,
Который раз пройдя один и тот же путь,
Стремится к испытаниям она,
В основе чьих и Просветления суть.

Сначала дети постигают запах мира,
Но их желания касаются умом,
И опытом, что дерзко и незримо
Их окружает новым сном.

Взрослее став, ребенок осознает,
Что вся система та - лишь средство подражания,
И эти нормы, правила и знания
В овец благих людей лишь превращают.

Она сначала борется со сном,
Еще горячая, от разговора с Богом...

Вконец бухой мужик домой вернулся,
Не помнил как разделся, где уснул.
А утром пред собой, едва проснулся,
Увидел муж примерную жену.

Глазам не верит, что случилось с нею.
Фингал под глазом, а добра, нежна.
И сам он, как обычно, не в передней -
В постели пробуждается от сна.

Отстирана, отглажена рубашка,
Как будто он не слесарь, а премьер.
И жёнина счастливая мордашка
Совсем не омрачает интерьер.

Напротив, даже рюмочку с грибочком
Подносит, дескать, милый, похмелись,
Не катит...

Рассвет взорвал дрожащий купол ночи.
Осколки звезд осыпались в росу.
Дома сожгло пожаром горизонта.
Тепла источник
выкатил глаза,
обдал янтарным потом.
Восток сыграл прелюдию Шопена.
И в легких воздух сбился летним соком,
и на постели оставался голос
ночного ветра – черный океан.
Под сладость флейты с огненных деревьев
она взошла телесным шелком в день,
где пряли леность
золотых минут влеченья,
и окрылила тень
от занавесок, и отреченьем
отдалась лучам в окне.