Прекрасное лицо

Ветерок июня
пушит в лицо
свежей листвой

Я , как бы вновь , устал от одиночества
Душевного , морального и в чувствах .
И мне , порой , так просто очень хочется
Приблизиться , хоть мысленно , к искусству .

Но жизнь прекрасна и к чему сонеты
С надеждой на любовь и верой в чудо .
И снова я стираю все запреты
И вывожу : «Да , я грешил и буду…»

И мне плевать на выводы и следствия ,
И обо мне все слухи , пересуды .
Нет , я не выше вашей безупречности ,
Я есть такой , и я другим не буду .

И в мире всё , конечно...

Трасса жестока. Безразлично ей,
Кого забрать на сей раз в мир теней.
Ты можешь бранью её крыть площадной.
Но к людям она будет беспощадна.
Так и в тот чёрный и тяжёлый день
Забрали лучшего из всех живых людей.
Забрали мужа, друга и отца.
Неважно трассе, что потом лица
Не будет на вдове его и сыне,
Что трассу будут проклинать отныне.
Она у всех у нас друга украла.
И вся природа по нему рыдала.
В тот день погиб не просто певец-бард.
Ушёл из жизни наш любимый брат.
Он в...

Мы круглый год всё по делам
Спешим. Мелькают лица.
Земля вращается,и нам
Приходится крутиться.

Забот докучных полон рот.
Часов бегущих стрелки
В такой нас взяли оборот -
Куда там этой белке!

Александр БЫВШЕВ

«Ты... изменился, (уж... прости)!»...

Не торопись спадать с лица...

Наверно, стал себя вести,

Как им, другим -- не хочется!

Коль прекрасная девица
Всей красой на стул садится-
Стулом я хотел бы стать.

Чтоб скрипеть под нею ножкой,
И на пуговках застёжки
Сзади спинкой щекотать... :)

Зашуршали
Осенние листья
Как оранжевые платья
Закружились
Упали
Или поднялись
Засмеялись
Как детские лица
Посмотрели
И…
Убежали

А я остался
Один
Стоять
Смотреть
И таять

Все хорошо, еще поют лесные птицы,
Предутреннюю дрожь, сменяет теплый день.
Еще, осенние дары, привносят радость нашим лицам,
Зеленым мхом лоснится старый пень.

Еще не вся листва горит пожаром,
И вид горячий с зеленью в замес.
И облаков на небе, ход не торопливым шагом,
И журавлей по полю безмятежный шест.

Еще не вся земля покрыта белым снегом,
Трава мерцает зеленью в довес.
Резвясь, лесные звери мчатся бегом,
Дорогам не застывшим вперерез...

Олимпия, Олимпия – цветок весны, бурлящей жизни плоть,
румяна маков, мёд вечерних грёз;
как у Бодлера, женщина и кошка,
одна из вариаций музы, музыки, поэмы;
как новая Венера, тончайший почерк наготы
на снежных покрывалах,
плод юной красоты, отброшенный на полотно
дыханием живого тона.
Почти задвинута портьера, в просвете –
спинка стула, неба всплеск;
у ног – миниатюрная пантера,
душа и пластика ночного ветра, блеск
загробного, внимательного взгляда,
что прожигает кожицу холста...

Я намочила волосы - сушу,
А ты мне звонишь то и дело.
Не доставай - пока прошу.
И где нашелся ты, Отелло?

Ну, был хотя бы помоложе,
Повыше был бы , хоть чуть-чуть,
Да и лицо твое, как рожа,
И с виду - мерзкий лилипут.

Ну денег куры б не клевали,
Дарил бы золото, цветы.
Таких уже мы повидали,
Последний в списке - это ты.

Опять звонишь, что за зануда.
Как неохота отвечать:
Что надо? Что? Скажи откуда?
Опять соскучился? Опять?

Бросаю трубку и рыдаю.
Опять сутра звонил...