Познающий

Мы головы свои склоняем низко
Букетом алым любящих сердец,
Над женской славой солнца ярким диском
Пусть возгорится пламенный венец.

В нем символ жизни,таинство рожденья,
Ночей бессонных и тревожных дней.
В нем тяжкий труд и долгое терпенье
Большого сердца наших матерей.

В нем девы юной миг очарованья,
Души невинной трепетный восторг,
Познавшей сладость первого свиданья
И страсти первой слабый огонек.

В нем ожиданье встреч и боль разлуки.
Так сердце греют и волнуют кровь...

Седой Иртыш, воспетый звучной
Струной и рифмой золотой,
Из глубины веков дремучих
Несешь волну ты за волной.

Седой Иртыш, когда-то Черный,
Теснимый горною стеной,
К равнине вышел убеленный
Познавшей мудрость сединой.

Тебе бы вспомнить, как рожденный
Нестройным звоном ручейков,
Но силой каждого вскормленный,
Объятья каменных оков

Прорвал! И вот уже бросает
В поток кипящая волна
Песок и в щебень разбивает
Валун, приподнятый со дна.

Тебе б унять на миг теченье,
Порок...

О, чудно-нежное созданье,
Природы дивный колорит,
Лучистых глаз твоих сиянье
Едва ль возможно повторить.

Уже ль в себе сокроет тайно
Ревнивый отче Павлодар
Зовущей свежести сиянье,
Прелестный молодости дар.

Смогу ль найти тебе сравненье,
Плененный взглядом, чуть дыша,
Найду ли слово от волненья-
Как ты прелестна, хороша.

Я вижу клумбу жарким летом,
Цветов пестреющих ряды.
И что-то есть в виденьи этом
От нашей вечной суеты.

Под сенью стройных, но увядших,
Отживших свой...

И пролетев ещё один туннель,
Мы приземлились где-то в междуречье...
Обворожительно исходит соком хмель
Из тишины сердечного наречья.

И в новое пространство восходя,
В лазурный берег солнечного моря,
Мне чудится - найду "свои" глаза,
Чья глубина безмолвием знакома.

Где в переплёте судеб, дней-веков,
Усталые от многих воплощений,
Сквозь все пороги временных миров
Найдут меня из пенных обнажений.

И молча спросят--помнишь?--И пронзит
Воспоминаний маленькая кроха,
И будет взрыв...

Судеб Предвечный Вершитель,
Свет прозябавших во мгле!
Славься, Господь Вседержитель,
На небесах и земле!

Славься в воркующих птахах,
Что не поют, не любя,
Славься на дыбах и плахах
Сонмом познавших Тебя!

Славься в чертогах небесных,
Славься в твореньях земных,
Славься в Христовых невестах,
Славься в цветах полевых!

И не воздать в сей юдоли,
Мучась, ликуя, скорбя,
Даже стотысячной доли
Славы, достойной Тебя!

Очень сильно тебя я люблю,
Я очень люблю тебя,слышишь!?
Я дыхание ночью ловлю,
И смотрю, как ты тихо дышишь.

Я смотрю, как спокойно ты спишь,
Раскидав во сне свои руки,
Словно чуднОй и смешной малыш,
Не познавший жизни науки.

За слова мои эти прости,
Что тебя я сейчас говорю -
Ты способен сгубить и спасти,
Потому что безумно люблю...

Разошлась гроза — в басе, в теноре…
Рябь седая. И капель свист.
Мы с тобой, река, одно целое…
Так — поплыли!
Разбавим высь.


Вверх подкинем — заводь с корягами…
с илом карповым голубым…

с фарисеями-бедолагами,
не познавшими
суть любви…


Всё затопим:
лавчонки скорые…
свечки… книжки от дураков…

Поломаем им дни торговые!
Паперть вымоем
от плевков…


Разошлась гроза!! В ярко-серое
отстрочила края молитв!…
Мы с тобою, жизнь,
одно целое…
Так — бурли по венам моим...

Создал я всё и всё ещё создам, разрушит вре-
мя, по малому по счёту, смертны мы, бежим,
надеемся, (успели? разочарований череда), ах
да, атласными лесами, болотами, полями, по
сухостою, парует, и поток, что над асфальтом,
пОднял «зыбку», мираж, воды, зеркальных луж,
покоится, тревога восхожденья, из ничего, раз-
давлен, размозжён, как парус, что сорвало вет-
ром, каков был он (цвет), ромашки на лугу, и
васильки, понять я не могу, что основание
пришедшим думам, откуда, из чего, зачем...

Всю жизнь брести к себе, оледеневшей, мертвецкой походкой,
к своему глухому степному приливу, раскалённому мраком луны,
к своей полудикой присяге праведности, изливающейся
вакуумом света на подножие каменистых холмов;
одинокой песней выжженных трав всю жизнь искать свою тень.
Смотри, как солнце украсит палитру блюза, сыгранного в проёме окна,
на растаявших занавесках; мягкий полдничный ветер
ляжет в ладони пыльцой поцелуя; время подарит вечер –
вечер напишет чернилами сонных глаз...

Мне тридцать зим –
четыреста семьдесят пять миллионов вдохов,
столько же выдохов – отсрочек судьбы
до встречи с Тобою, Господи; моё дыхание –
тридцать витков вокруг солнца; моё сердце –
ядовитая чаша вина, выдержанного в подвале осени;
моё счастье – откровения жребия сиюминутности,
познающие роскошь и нищету.

Ты чувствуешь плоть, выкованную в сердце Солнца,
доведённую до инстинкта, и возведенную в ранг поэзии,
боль, вырванную из утробы матери;
ты чувствуешь душу, брошенную...