Пожму я дружескую лапу

Весенний ветер
Дышит еле-еле
Колышет лапы
Молодой ели
Весенний ветер
Сладкий ветер
Вешний
Весенний ветер
Друг сердешный

Ну, здравствуй… милая девица…
Мы пару секунд здесь одни…

Но что-то меж нами уже лиходеется:
раз сердце надрывно фонит!


И что-то не то… с навигацией…
И явно не то - с головой…

И будущее в паруса надвигается…
И - сразу бурлит за кормой!…


Я дико злюсь –
на астролябию…
На компас ворчу…
Но тебя:
ни взглядом, ни мыслью – не лапаю.

Однако ж… как нервы дымят…


Я - кормчий… у Стеньки Разина…
Я просто оторва:
в грозе и в грязи!

Ну, как же тебя угораздило...

На лужайке, возле дома
Гусь купался у ведра,
Клювом воду доставал
И на перья поливал.
После каждого полива
Громко - громко гоготал:
- Га - га - га!

Раз! Перышки на шее. Га - га - га!
Два! Перья на спине. Га! Га!
Три - на брюшке. Га - га - га!
А четыре - на хвосте!
Га - а – а…. Га - а – а….

У-у-уф, устал водой плескаться,
До пяти не досчитать.
Га - а – а…. Га - а – а….
Я немного отдохну,
Лапы красные полью. Га - га - га!

И про крылья не забуду,
Чуть под мышками смочу...

Мы волки.
Не трогайте нас.
МЫ – СБИТАЯ В СТАЮ ПОДЖАРАЯ ВОЛЯ!

И лес нам – и вгоресть. И всласть.
Наш дом. И бездомье.
Мы – волки.


И тот, кто подлец и слабак
по жизни - достанется нам непременно…
Ведь мы вам не свора собак.
И нас не разгонишь поленом.


Вот так. С костерка – да на снег!…

И вы - навернетесь однажды
с высоких своих должностей…
кровавых…
бумажных…
продажных…


И в глотку войдет вам: как в нуль…
приветом от всех братьев малых…

загонный
капроновый...

Так светло затихло всё в природе,
Даже лист на ветках не дрожит!
Над озёрной гладью месяц бродит,
Словно сны земные сторожит.

Льёт на воду призрачные блики
И мне грусть прочувствовать ту лестно,
С ней на быль простые смотрят лики
Тех, что нынче богу лишь известны.

Кто-то стать царём не загадал,
Странником даль видя впереди,
Вере дни осмысленно отдал
И заповедью жил не навреди.

С грузом из утрат в дороге длинной
Реже что-то значили слова,
Но дурманил белый цвет жасмина
И...

Я увидел дракона. В шагах в двадцати от себя.
Он - чешуйками слушал… «Плач Ветра»…
Ennio Morricone.

Вот так сон.
Вот так дикость.
Подумал я, сладко сопя…

Но… щелчок!
И – ПОЛНЕБА ЗАКРЫЛИ ГЛАЗИЩИ ДРАКОНЬИ.



ЭТОТ ГОЛОС аукался кровью в ушах –
на басах…
ЭТИ ЛАПЫ дробили скалу,
как кусок рафинада…

«ТЫ ЧЕГО ЭТО, ПАРЕНЬ, ЗАБЫЛ ТУТ У НАС
В НЕБЕСАХ?»

И я с ужасом понял. Не!… Сон!… Это!…
Это расплата.



За кривые шаги мои – в мир искривленных зеркал…
Где без устали...

Седая улыбка песка в молодой и невинной печали зеленой волны.
Ночь чарующе плыла смуглым блюзом луны,
морская соль оседала жемчугом на руках.
Любовь проникала в поры уснувших окон,
играла под звёздами оттенками прибрежного бархата.
Лиловый шар неба скрывал две тени,
застывшие пунктиром невыносимой надежды.
Чёрные лапы кипарисов освещали тьмой потускневшие шаги;
линии движений плавно перетекали в тёплый пейзаж;
в шёлковом покрывале взгляда нежились последние лучи
чуть видимого света...

Дурман по лесу - волос белый
Растрепанных в весне ветвей
Кружится ветер бравый, смелый
Игру затеивая с ней.

Он, гребнем прикасаясь к ветвям,
Ласкает серебро цветка
И источают сок соцветья,
Как дева ласк, познав лобка.

Пролился в воздух терпко-сладкой
Полночный аромат любви.
Звенят встревоженные прядки
Волшебной музыкой весны.
И я, вдохнув черемух запах
Нежнее стал, шепчу чуть вслух…
Откуда? Мед в мужицких лапа…
Откуда трепет, сердца стук…

Даль, улыбаются созвездья...

Дождь моей души
Ты его не слышишь,
Боль моей тиши -
Еле-еле дышешь....
Крик моей любви
У закрытой двЕри,
Миг моей мечты -
Ни во что не верю...
Всплеск моих обид
О скалу сомнений,
Обреченный вид
В граде обвинений.
Соль правдивых слов
Лжи медовой ложка,
И рябины кровь
За моим окошком.
Осени тоска
Ветер перемен,
Взгляды в небеса
Ничего - в замен....
Снег воспоминаний
Зябкие ладошки.
Вкус всех испытаний
На душе вновь кошка,
Лапою когтистой
Цап-царан,слеза
Совести...

Ночь…Лучшая поэзия – мурчание кошки,
свернувшейся клубочком под левым плечом, у застывшего,
лунным светом, сердца. Эта ночь – больше всех слов –
это время гремучей змеи, хозяйки пустыни, на коже которой,
отпечатались мягкие звёзды – кошачьи следы. Дорожки
и ручейки тусклых, шепчущих штор, вышитых
летним ветром – проводники строк,
брошенных ненароком чёрно-индиговой пеной моря,
кипящего любовью к стихам;
здесь лучшее четверостишье – забвенье, разделенное с горным
колодезным эхом...