Повлиять на историю

Почему так сложно, найти пути дорожку...
Стремленье есть и есть настрой,
Идешь вперед, идешь на бой,
С привычками, с тем заскорузлым,
Что так давно в тебе сидит,
И что так трудно удалить.
Идешь и падаешь, встаешь,
Опять оправившись идешь,
Потом опять паденье, ну что за наважденье,
Ты так стараешься, так ждешь...
А может, хватит, чуда ждать,
А может надо осознать...
Ты Есть и это чудо,
Ты Здесь и это знак,
Ты Жив и это счастье,
Зачем жить в горе и ненастье?
Ведь у тебя и так Все...

Последняя осень двадцатого века.
Почти нету сил для рывка, для разбега,
Для новой любви, для кочевья бездомного,
Для пира разгульного с бочкой бездонною.
Всё меньше надежд, откровений, желаний,
Всё больше утрат, расставаний, прощаний.
Дистанция к финишной ленте всё ближе.
Немного осталось уже виражей.
Но всё же Истории шаг я увижу
На тысячелетнем её рубеже.
Шагнуть бы за нею с Россиею вместе
Туда, где нет войн, голодухи и слёз,
Где люди добры, а мозги все – на месте,
Где «быть иль...

Я снова поддаюсь на твой соблазн,
Как слабовольная марионетка,
И этому виной – моя боязнь
Потери встреч с тобой и так уж редких.

Не различаю я в толпе других людей,
И никакой я не ищу тебе замены.
Привыкла, что ты луч в саду теней,
Хотя вполне способен на измены.

Я знаю – высказаться надо и расстаться,
Но вместо этого – все слушаю и жду,
И понимаю – нужно только не поддаться
Заплакать горько в унисон дождю.

И где же взять мне мужество и силу
Переписать историю печальную...

Июль шестидесятого. Встречали
В краю рыбацком сразу трёх вождей.
Венгерского с немецким привечали
И нашего не гнали мы взашей.
Напротив, фимиам вовсю курили.
Неважно, что порою он горчил.
Средь пионеров, что цветы дарили,
И я букет свой Ульбрихту вручил.
Потом с подмостьев гости наблюдали,
Как на огнёвке ловят осетров,
Потом в толпе вовсю митинговали,
Потом – под тентом сели, под шатром.
Ломился длинный стол от чудных кушаний.
И я там был, сидел за тем столом.
Не пил, конечно...

Как страшно подумать мне
Придется уйти на небо.
Сгниет мое тело на дне
Ямы вырытой где-то.

И будет рыдать вдова,
У детей будет слез море.
Все родственники в дрова
Напьются, залив горе.

Придут все мои друзья
И вспомнят истории наши.
Как жаль, не увижу я
Свадьбы детей ваших.

Время пройдет как миг,
Остынет в сердцах утрата.
Останется только блик,
Ну, жил человек... когда-то.

Знаешь, я имею право обижаться,
Но только об одном тебя прошу,
Пожалуйста, не надо притворяться,
Что этим я тебе обиду наношу.

Пойми, две жертвы быть не может.
Кто-то прав, а кто-то виноват.
И я не знаю, что же нам поможет,
И будет ли в истории финал...

В дорогу... Надежда, веди!
Оставшиеся, поднимите
Бокалы за тех, кто в пути...
И ждите. Молитесь и ждите...

Ян Налепка

Летят года над тихой Садгорой...
На кладбище среди мещан окрестных
Лежит, дождем оплаканный, Герой
Советского Союза – не из местных...

Ян Налепка – словацкий капитан,
А ранее – учитель в школе сельской...
Смерть на войне гуляет по пятам...
Он, мертвый, горд: от пули пал немецкой.

И это означает, что врагу
Не шестерил, не заключал с ним сделку....
В упор...

Я вольный ветер- свету брат,
Мне солнце освятило путь в ночи,
Пробившись через тысячу преград,
Принес я в мир его лучи.
Так в замысле создателя Творца,
Свет жизни в образе людей
Дарован миру от отца
В познание души своей.
Вопрос о жизни нашей
Трактует дух истца.
Кто для истории людей,
Ты брат или ....?

Я был целую вечность спокоен,
Но сегодня судьба снова, вдруг,
Мне отвесила порцию боли,
Изменив все в мгновенье вокруг.

То, что было бело, то погасло,
Ну а черное слепит глаза,
Неужели прожил я напрасно,
Двадцать лет, что прожил без тебя.

Говорят, что любовь не стареет,
Мы ушедший наш поезд догнали,
На запасных путях он ржавеет,
А колеса и двигатель сняли.

Показалось, пришло наше время,
Но история наша не нова,
У меня одиночества бремя,
У тебя брак венчальный...

Идя по тайным тропам мыслей,
Ты попадаешь в коридоры времени,
Кто ты сегодня в храме смысла,
Что завтра обнаружишь в семени,
Росток взойдет коль почва нужная,
Через века увидят в замысле,
Что ты посеял нужное
Живущее под вечным пламенем
Пускай священные страницы,
Листы истории свободы,
Не превратятся в крест изгнания,
А льются как живые воды.

В.Троица. 2008. 12. 23.