Потерянность

Надежды и мечты, что корабли в океане,
Бушующем море из слабости и страстей.
Будет ветер трепать нас, пока не устанет
Жизнь нам карты сдает, да не тех мастей

Разбитые сердца, истерзанные души,
Разорванные в клочья слабостью своей.
Потерянны и призрачны молитв отдушины,
Счастье стало лишь случайностью для людей.

Погрязших в суете обычной повседневности,
И потерявших стыд в небрежности страстей.
Вокруг толпятся фарисеи, книжники,
Боль утопив лишь в нежности друзей.

Очнувшись...

Зеленый цвет потерян вот беда, ты жёлтое на си-
нем и тогда, вернётся, что упало с воза, послови-
цы нарушив рассужденья, то истина, а не забве-
нье, так мы теряем и находим. а иноходец, по
степи спешит, свой путь пройти, потери, что по-
дковы, другим на счастье, нам на ссоры, не тре-
бовал и не просил участья, он улицы и площади
прошёл, леса, болота и трясину, засосало, он за-
ново и путь сначала, по шпалам и по тропам и в
седле, и рысью и галопом, все по мне, поминки,
по былому...

Дня нет, прошёл, ночная темнота, ни всполоха
ни звука, умиленья, собака воет, пустота, стрено-
жила и хороводит, хрустят суставы, боль везде,
до бездны несколько шагов, оковы, ключ потерян
колокол, набат, уходит в небо, за табором, спешит
трезвонит, наверно душу ищет и злословит ветер
теребит, воспоминаньями, томит

«Рождая образа куплет», переводя на сон бума-
гу, рагу не помешает магу, влачить своё сущее-
ствованье, меняя страх на храбрость дней, и на
отвагу букв, идей и слов, соединив их в строки,
четверостишия жестоки? или лояльность песен
тех? а больше и не нужно, грех? а интересен,
или нет? а жизнь помята? или вечен? или разг-
лажена? не вой, а пение синицы (той), или ещё
какой-то птицы, оповестит о приближенье или
начале и конце, а что случится? ожиданье? на-
дежда, наше оправданье...

Сотни… тысячи лет… неизменна людская натура…
Жажда славы, богатства вперёд заставляет идти,
Вот и манит, как прежде, героев овчинная шкура,
Заставляя сметать все преграды на трудном пути…

Я тебе помогу, как когда-то Ясону – Медея,
Только клятву любить пред богами ты мне не давай…
Небо пахнет тобой, в аромате его я хмелею
И готова найти для тебя твой потерянный рай.

В арсенале моём бьётся сила великой Гекаты,
Лунным светом сотку для тебя я судьбы полотно…
Ты сильней всех теперь, так...

Миллионы осколков затерянных мыслей,

Бродят где-то по краю неведомых снов.

Разрушая столпы ограниченных жизней,

И сжимая железом калённых оков.

Вороватые страхи крадутся несмело,

Поглощая миры, завершая полёт.

Дробью бьют в барабан ошалело,

Возвещая победу в недобрый поход.

Переходы, огни, остановки- стоянки,

Лес дремучий, болота, сплошной лабиринт.

И случайный прохожий отставший когда-то,

Здесь навеки застрянет, а жизнь- это миг.

Возвращение- ночь, пыль...

"Любан-джави", латинское"benzoe", где розы
аромат и форма, и радужность (поверхность
луж) и вечный двигатель и уж, иль змей, прог-
ресса, таящий продвижение вперед и грех поз-
нания и загрязнённость вод, где фиолет и чёр-
ный в желтом поле, яванский запах, копоть,
гарь, налёт и зелень и прозрачность. Вот,…..
горючесть, как слеза из нефти, мы выдавим,
сожжём и дальше по наклонной всё идём, ме-
няя угол направленье, вот собственно и всё
уменье, из ничего создать пузырь, он лопнул...

Вихрь, вихрь, шустрый пыл,
Дуть ты в башне должен был.
Как же мне при свете дня
Сделать странного тебя?

На полуночной горе
Нужно блеск увидеть мне…
Как на остров воспарить,
Чтобы бабочек схватить?

Кто сверлил и для чего
Крышу замка твоего?
Чьей неловкою рукой
Ты потерян был такой?

Чей был способ, мысли чьи,
Чтоб задать тебя внутри?
Кто взметнул твой быстрый взмах,
Передумав впопыхах?

…Ждут двенадцать лет, когда
Подлетит к звезде звезда,
Жаждут, чтоб зажёгся столб...

Теперь я знаю, что бывает
Планеты в ряд, затменье дня,
Когда надежда покидает
И развергается земля...
Когда день с ночью перепутан
И счет уже потерян дням,
Клубок всех сплетен уж распутан,
И ты не веришь в себя сам...
Дрожат предательски колени,
И зеркало твой лучший враг.
И соловьи все песни спели,
Обиды возвышая флаг...
Как это можно пережить?
Как веру в жизнь не потерять?
Как впредь смеяться и любить?
Чего желать,откуда ждать?
Бывало с каждым,это факт,
Что замолкали небеса...

Для редактора,
озабоченного передовицей,
он никто, какой-то Джон Мильтон,
затерявшийся на литературной обочине.

Актриса глицериновую слезу
из-за него не проливала ни разу.

О нем хранит молчание
радио и телевещание.

Нет ни досье, ни файлов секретных.
Нет псевдонимов народу известных.

Никому не интересно
узнать его настоящее имя.

Жив ли он, мертв ли он,
не проверяет никто.

Возможно в чулане
детективы найдут его труп
с разбитым лицом,
с открытыми глазами...