Постылый

регу глубокого пруда,
Где холодна прозрачная вода,
Стояла величава и красива
Еще совсем не плакавшая Ива.
От ветра заслоняя и от гроз,
Высокий Тополь с нею рядом рос,
И за его могучими плечами,
Она, не зная горя и печали,
Разбуженная к жизни новым днем,
Сверкая в листьях зоревым огнем,
Росой умывши каждый свой листок,
Глядела в ожиданьи на Восток,
Откуда чудотворное Светило,
Без опоздания для Ивушки всходило.
И, рассыпая золото в скольженьи,
Мир приводило в вечное движенье.
И...

Простая печь, еда простая,
а сколько нежности кругом!
Как будто крылья вырастают
над старым, тягостным горбом.

И мы летим на этих крыльях.
Куда? Неведомо куда...
И никаких проблем постылых -
лишь воздух, небо и вода.

Короткой радости мгновенье:
нас двое - слышишь, двое нас!
И никакого сожаленья,
и никакой вины сейчас!

Тучи встали. Замерла природа.
Солнце серебрит их и лелеет.
Ветер стих, и в пламени похода
каждая туча парусами реет.

Солнце, в землю бросив якоря,
холод осени нам снова нагоняет,
день окончен, прожит снова зря,
медленно, как солнце, догорает.

Не печалься о былой любви,
во страстях ты не ищи ответа,
ведь любовь, как свет, а страсти – ветры,
прямо погляди, и вновь живи.

Чувства смертны, как сама природа,
как деревья, травы и цветы.
Догорают в пламне небосвода,
провожаешь их...

Мечтает глупый о красивой,
Жену как мебель выбирает.
Жизнь будет с ней ему постылой,
Когда любовь он повстречает.

Кто по любви живёт с женою,
За много лет к ней не остыл.
Когда полюбишь всей душою,
С годами жарче будет пыл.

А время милую лишь красит,
Взрослее сделав — не старей!
Жена с годами лишь прекрасней,
Люблю, чем в юнности сильней!

Всегда ты будешь всех мне краше,
Всегда мы вместе быть должны.
Давно жизнь стала общей наша,
Мы друг для друга суждены!

Люблю тебя — ты...

Мне грезилось о солнечных лучах
в зиме постылой, ласкою скупой,
когда мороз уверенной рукой
рисует сказки ночи при свечах…

Мне грезилось о стайке пестрых рыб,
парящих над изнеженной волной,
ласкающей задумчивый покой
грядой замкнувших побережье глыб…

Мне грезилось о том, как на песке
горячем был у нас неравный бой,
я, победив, склонялась над тобой,
казнила поцелуем на щеке…

Мне грезилось, как мы, рука в руке,
брели своею тайною тропой
под ярко-апельсиновой луной
без дум...

Всесильные ветры
вселенских движений
возносят на троны
в цепях унижений,
бросают под пули
желанной свободы
и в хваткие руки
постылой заботы.
В застенках так скучно
заснеженных дней
дождёмся ль
беспечных
весенних дождей?

Жизнь то горькая, как трава-полынь,
То как ягода, сладко-кислая.
То прекрасная, словно неба синь,
То постылая, ненавистная.

Лечит горькая, нас трава-полынь,
Когда ягоду, мы сьедим не ту.
Прочь печаль-тоска, в небе синем сгинь,
Не мешай мне жить, не губи мечту.

Степь родимая, как ты далека!
Ты прости меня, сына блудного.
Что ж ты мучаешь грусть, печаль-тоска,
Отчего же мне, дышать трудно так?!

Чашу горькую, выпью я до дна:
Жизнь нас лечит так — вкусом горечи.
С неба яркая...

Небо вжалось в оконную раму,
Сузив мир до периметра горенки.
А влюблённые тоже не имут сраму.
И я, до неприличия голенький,
Перед всеми святошами в ризах,
С острогрудой прелестнейшей всадницей,
Как лампадой, свечу голой задницей
В запрещенных ханжами репризах.

Нет порока у жизни истока…
Плюйтесь, исподтишка любопытствуя,
Как вздымаю салютом бесстыдству я
Всем известную мачту флагштока!
Выше! Муза – обычная баба,
И она так устала от этики
До печёнок постылой поэтики...

Оставлены на полочке ключи -
В моем кармане лишние теперь.
Я обойдусь без скучного "прости"
И тихо за собой закрою дверь.

Вниз по ступенькам, не впадая в транс,
Лишь с облегченьем - горя не случилось,
Я по дороге подведу баланс -
Опять моя любовь не получилась.

Наш суррогатный быт вдруг стал постылым,
Да дело не в тебе и во мне:
Твой ангел называл другого милым,
Мой ангел был убит на той войне.

Друг друга согревали, как умели,
Да знать подачки нищему не в прок...

Исцели меня от безмолвия
Молчаливым твоим укором!
Только б помнила... Только б — полнила
Кладовые свои укромные.

Не алмазами, златом-серебром,
Не постылыми обещаньями, —
Звоном талых ручьёв весенних,
Тишиной несвоих прощаний.

Чтобы жизнь не казалась приторной,
Я сорвался с утёса кондором.
Я родился на волжской пристани,
Умирая в тени ротонды.

От безмолвия, от беспамятства
Сбережёт тебя ветер Севера.
Если тёмный я — то от пламени;
Если тёмный — зато не серый.

Не найдётся...